Невозвратимое

– Давай на минуту представим, что ты прав. Почему об этом помнишь только ты? И зачем Книжнику углубляться так далеко в прошлое? Он родился в семидесятые, не раньше. И ты уже успел убедиться, что Книжник далек от романтических идей по спасению человечества. Ему наплевать на всех, Петр. Он убийца, а не герой.

– Да. Я видел, что он сделал с полковником Тереховым.

– Откуда ты знаешь Терехова? – генерал почувствовал слабость в ногах и тяжело опустился на стул.

– Ты послал его убить Книжника.

– Нет, не посылал. Мы договорились с тобой, что ты подашь мне сигнал из комнаты Уварова, когда Книжник появится там. Я ждал, когда ты зажжешь свет и дашь мне возможность выстрелить, – Бельский встретился глазами с профессором и отвел взгляд. – Когда Терехов был здесь?

– Не знаю, Володя. Вчера. А может быть, сегодня. События расплываются в памяти, и мне трудно понять, какие воспоминания настоящие. Когда ты говоришь о нашем договоре, я вспоминаю его и чувствую, что это тоже истина. Но я уверен также, что полковник Терехов заходил в комнату Уварова и умер одной из самых страшных смертей, какую я только могу себе представить.

– Но я не посылал Терехова, – в отчаянии повторил генерал. – Я бы никогда не подставил его под Книжника. Он мой друг. У него жена беременна. К тому же я всегда хотел убить Книжника сам.

Бельский подошел к стене и поднял записную книжку Вяземского. Полистал страницы, вчитываясь в содержимое. Словно искал что-то, что могло подтвердить слова профессора. Или разрушить его иллюзии. Остановившись на одной из страниц, Бельский вдруг побледнел и поднял глаза на профессора.

– В каком году ваша семья уехала из Ленинграда?

– Не помню точно. В семидесятые. Я был еще ребенком.

– Твой дед, – генерал говорил очень медленно, потрясенный внезапным открытием, найденным на страницах старого дневника, – пишет, что отнес плитку шоколада соседке и ее маленьким сыновьям. Анечке Порох, – в голосе Бельского появились нотки нетерпения. – Мне надо знать, как звали этих мальчишек.

– Я родился в 1964 году, Володя. Когда мне было лет семь или восемь, мы переехали в Москву. Откуда мне знать, как звали соседей? И какое это имеет значение?

Генерал нахмурился. Благодаря записной книжке Николая Вяземского Бельский вновь почувствовал почву под ногами. Если выяснится, что одного из сыновей Анны Порох звали Павлом, это может быть доказательством происхождения Книжника. Слишком много фактов и совпадений для простой случайности. А значит, Вяземский, прав. Книжник действительно отправился в прошлое и помог его деду выжить. Выяснить бы, зачем?

Бельский достал телефон и набрал номер Терехова. Попросил найти и отправить ему любую информацию об Анне Порох, какую тот сможет найти. Закончив разговор, он взглянул на профессора.

– Терехов жив. Я только что разговаривал с ним. Возможно, мы найдем подтверждение твоей теории и поймем, кто прав. Дима пришлет мне все, что сумеет найти. И, Петр, – Бельский выдержал паузу, – я бы никогда не послал его к Книжнику.

Вяземский промолчал, но в его взгляде генерал ясно увидел – профессор знает, что он легко пожертвовал бы Тереховым для достижения своих целей. И он действительно посылал полковника в Москву, но в последний момент передумал. Не из жалости, а лишь представив на минуту, что Терехову улыбнется удача. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, генерал спросил:

– Как думаешь, зачем ему это? И как же парадоксы, о которых ты мне рассказывал?

– Не знаю, – вздохнул профессор. – Специалист по Книжнику у нас ты. Может, хотел помочь кому-то. Может, хотел просто увидеть прошлое. Но даже если все это случилось само собой, мы должны быть ему благодарны. Я помню… – профессор замялся, – альтернативную историю Ленинграда, и она намного ужаснее. Что касается парадоксов – ты же понимаешь, что они всегда были только предположениями.

– Книжник никогда не делает ничего просто так, – помолчав, задумчиво произнес Бельский. – Да и зачем ему менять прошлое? У него есть все, о чем только может мечтать подобный мерзавец. Сила, свобода, деньги. Он не связан моралью, принципами или… уставом. Черт! Все-таки надо было убить его в больнице.

– Знаешь, Володя, – Вяземский посмотрел генералу в глаза, – иногда мне кажется, что больше всего тебе хочется убить Книжника, потому что его власть больше твоей. И я даже могу это понять. Особенно теперь. Я видел, на что он способен. В том прошлом, где он убил Терехова, я взорвал комнату Уварова. Но мне не удалось его уничтожить, и я сомневаюсь, что это вообще возможно. Я видел, как время поворачивается вспять. Секунда за секундой. Это невероятно. И противоречит законам физики. Возможно, все, что нам остается, – просто оставить его в покое и надеяться, что он отплатит тем же.

– Мы не имеем на это права, Петр, – резко ответил Бельский. – Да приди же ты в себя! Книжник по твоей вине обрел эти способности. И мы должны найти способ остановить его.

– Какая разница, кто виноват? Бороться с ним – все равно что пытаться сбежать от времени.