Невозвращенцы

— Никто этого не знает, — хмуро сказал генерал Веклемишев. — Надеюсь, пока… Теперь о главном. И прошу помнить, что все, о чем я тебе говорю, не подлежит разглашению.

— А может, не надо? Я ведь нынче лицо гражданское, а значит, безответственное, мне секреты Родины по фигу.

— Заткнись, капитан, и слушай, — грубо оборвал его Веклемишев. — Я тебя сюда пригласил не для того, чтобы хохмы твои плоские выслушивать. По делу говори, а без дела — лучше молчи.

Гордеев понял, что малость переборщил, и мгновенно притих, сложив, словно пай-мальчик, руки на коленях.

— Один из наших следователей, работавших по делу Панченко и Воропаева, выдвинул версию, которую сначала не приняли всерьез. Он предложил проверить, а не пропадали ли уволенные специалисты аналогичных профессий, служившие не только в ВДВ, но и в иных силовых ведомствах.

Веклемишев сделал паузу, отошел к окну и некоторое время стоял молча.

— Ну и что? — не выдержал Гордеев. — Еще нашли кого-то?

— Точнее выразиться — потеряли, — повернулся к Станиславу генерал. — За последние три года помимо Панченко и Воропаева без вести пропали девять человек, до этого проходившие службу в спецподразделениях ФСБ, ГРУ, ВДВ, СОБРе и ОМОНе. Все как на подбор: скорохваты, снайперы, рэксы — разведчики экстра-класса, бойцы штурмовых подразделений… Проще сказать — боевые машины!

— Вот это змеиный супчик! — изумился Станислав. — И их что, не искали?

— У всех схожие биографии в части, касающейся семьи. Они неженатые или разведенные, что для людей их профессии не редкость, с близкими родственниками, если таковые и имелись, практически не общались. Из девяти только на троих поступили заявления в милицию о пропаже человека. К тому же и по географии сложно было выстроить систему, то есть объединить исчезнувших в одно дело. Москва, Тула, Рязань, Нижний Новгород, Новосибирск…

— Да-а, интересные делишки, — задумчиво протянул Гордеев. — А может, их на органы пустили? Тема актуальная!

— Сомневаюсь, — отрицательно качнул головой генерал. — Здоровьем пропавшие, конечно, в целом, обижены не были, но у кого возраст уже зашкаливал, да и раненые и травмированные практически все… От этого предположения отказались. Основная версия — профессиональная. Есть догадка, что кому-то понадобились профессионалы в области специальных операций. При сегодняшней угрозе терроризма это очень серьезно.

— Бывшие сотрудники ГРУ, ФСБ, армейцы — террористы?! Не верю!

— Я сказал, это лишь предположение. Одна из версий. Пока мы имеем нерешенное уравнение из одиннадцати членов в образе профессионалов, у каждого из которых за спиной маячит личное кладбище. А за ними стоят те, кто это уравнение составлял… И с какого бока подойти к его решению, не знаем. А уравнение очень сложное. Пропавшие без вести спецы — это тебе не полуграмотные боевики, которые только и знают, как на спусковой крючок нажимать да взрывное устройство в действие привести. Тут дело куда как серьезнее!

В кабинете воцарилось молчание. Станислав сидел, устремив взгляд в никуда, переваривая услышанное. Неожиданно до него дошло, к чему весь этот разговор. Он вскинул на Веклемишева широко раскрытые глаза.

— Ты правильно понял, Станислав, — с усмешкой отреагировал на его взгляд генерал. — Вот только думаешь долго.

— То есть… я тоже могу… исчезнуть, — по разделениям произнес обалдевший от внезапного просветления Стас.

— Чего я и опасаюсь, — вздохнул Веклемишев. — Ты по всем параметрам подходишь под категорию неженатого, уволенного в запас бойца элитного спецподразделения в полном расцвете сил и лет.

— И что дальше? Что мне делать?

— А ничего не делать, — спокойно сказал генерал. — Просто жить.

— Но… — Гордеев замешкался, не находя слов. — А если…

— Давай, Станислав, сначала определимся в главном, — остановил его Веклемишев. — Я тебе не могу приказывать, ты сам заявил, что птица вольная, однако считаю, в данном вопросе наши интересы совпадают. Надеюсь, у тебя нет стремления исчезнуть из этой жизни. Я с этим полностью солидарен, а еще имею горячее желание разобраться в деле о пропавших профи. Ты готов к сотрудничеству?

— Слово-то какое нехорошее: «сотрудничество». Вы, товарищ генерал, стало быть, меня вербуете в сексоты? Мне как — кровью расписываться, землю есть?

— Придурок ты, Гордеев! — убежденно сказал Веклемишев. — Хоть и капитан, и боец экстра-класса, а все равно — придурок по полной форме. Я ему про Фому, про то, что свою задницу спасать надо, а он мне про Ерему, слово, видите ли, не нравится, как звучит. Как слышишь, так и произносится. Будешь работать со мной или нет?

— С вами буду, — после короткой паузы сказал, как выдохнул Стас. — Другого бы послал к хренам собачьим, а вас уважаю. Что мне делать?

— Я тебе уже сказал. Пока не надо ничего делать, надо просто жить, как бы ты жил, не зная о пропавших Панченко, Воропаеве и иже с ними.

— Я вообще-то хотел отдохнуть, водочки попить с горя и устатку, пивком заполировать… На месячишко-другой отключиться, а там видно будет.