Невозможно остановиться

— Пошел он подальше! Не смей о нем говорить! Ни слова! Это, Юрочка, такой поразительный ебарь, что ты рядом с ним скромница и тихоня. Я ему сегодня наказала, чтобы он не смел появляться. Он так обрадовался, что даже не поинтересовался, с кем я буду ночку ночевать. Эротоман, Юрочка! Его лечить надо.

— А фамилия такая нежная.

— Вот-вот, нежная! А член у него, прости, Оксаночка, как пограничный столб. Всегда на страже!

— И где же ты, Соня, отыскала такого удивительного Голубчика?

— А вот так уж повезло, Юрочка. Можно сказать, что он моего Авербаха, бедняжку, прогнал своим членом! Боже мой, он размахивает им, как милицейской палкой! И ничего не хочет больше в жизни знать. Хотя специалист, конечно, классный. Маркетинг и прочая, прости, Оксана, мутотня.

— А вы не извиняйтесь, — улыбается Оксана. — Я и сама могу.

— А мне стыдно, — говорю я. — Давай, Соня, сегодня выражаться изящно.

— Правильно, Юрочка! Умница! Я совсем что-то распустилась в этих студиях. Ну, ты понимаешь, какая там обстановка. Боже мой, я не ханжа, видит Бог! Но даже я иной раз… о!.. жаркое горит! — вскрикивает и всплескивает царственными руками Соня — и мчится на кухню.

Оксана тотчас хватает меня рукой за причинное место — честное слово.

— Я тебя хочу-у, — шепчет она.

— А как хозяйка?

— А я хочу-у.

— А ты ее спроси.

— А я хочу-у, дурак!

— Я тоже хочу-у, дурочка, но и ее я тоже хочу-у.

— А она женщин любит?

— Вот не в курсе.

— Я ее хочу-у.

— Это уже лучше!

— Зачем она мужа выгнала? Я и его хочу-у.

— Ну, это ты многого хочешь, — заключаю я.

Хозяйка возвращается с огнедышащим блюдом мяса, картофеля и овощей.

Зверский аппетит вдруг просыпается во мне. Мелькает звериная мысль, что надо жрать, жрать, жрать, чтобы нажраться и не опозориться.

— Соня, — говорю я вслух. — Я страну жалею и в последнее время из солидарности почти не ем. Можно, Соня, я нажрусь, как хочу, без стеснения?

— Боже мой, о чем речь! Для чего я, по-твоему, ставлю — для украшения? Ешь, пожалуйста, сколько хочешь. И ты ешь, Оксана, а то ты почти вдрабадан. Наливай, Юрочка, голодненький мой мальчик, как я тебя люблю, ты бы знал! У меня, кстати, и другой повод есть для застолья. Я снялась в одном боевичке.

— И что за роль? — берусь я за лафитник.

— А можешь представить, содержательница публичного дома. Почти как в жизни с Голубчиком!

Наливаю, наливаю. Соне полную-полнешенькую рюмку, себе — две трети, Оксане, кошечке мартовской, половинку. Все правильно. Большой психолог Теодоров, молодец!

— Давай, Юрочка, поцелуемся, — нежно говорит пышная, яркая, блистающая Соня.

Эта подглавка для учебника сексопатологии.

Я поражаюсь, я до сих пор поражаюсь, а уже не маленький, что мы, мыслящие люди, с мощными быстродействующими мозгами, так зависимы от нижней части своего тела, так спеленуты и повязаны своими низменными страстями. Разумеется, головной мозг как таковой не может стать производителем мальчиков и девочек — это я понимаю. Природа поступила мудро, избавив его от детородных функций. Хотя не исключено, что на высшей стадии развития (по аналогии с новыми поколениями компьютеров, которые будут вскоре различаться своими полами) станет возможно совокупление мыслью (оно и сейчас возможно, но чисто умозрительно), то есть соприкосновения лбов с закрытыми глазами будет достаточно для исполнения всех желаний, вплоть до оплодотворения и последующих родов, без всякого участия отвратительных половых органов.