Невозможно остановиться

Мы приступаем к новому, трезвому замыслу! И Теодоров выводит на чистом листе бумаги крупными буквами: «НЕВОЗМОЖНО ОСТАНОВИТЬСЯ. Роман».

А старушка-вязальщица завершает свой собственный блестящий замысел: откладывает в сторону второй шерстяной носок.

Москва, Москва!.. Приближаюсь. Медленно въезжаю, Лиза, в пределы твоей жизненной территории.

Надо тебе сказать (а то скрывал зачем-то), что Москва-столица — заметная веха в неряшливой биографии Теодорова. Именно здесь с десяток лет назад литературные знатоки заметили и вычленили из почтового потока провинциальных рукописей первую мою повесть «Сережа и Катя». В дальнейшем — это в скобках — она претерпела странные метаморфозы: из журнальной публикации стала книжкой, затем пьесой, киносценарием, радиоспектаклем и закончила свою половозрелую жизнь либретто для исполнителей в балетных пачках. Говорю это к тому, чтобы ты знала, что Москва-столица не чужая для меня. Она долгое время, от случая к случаю, привечала Теодорова, баловала гонорарами, пестовала, обманывала, низводила до нищеты… спасибо, спасибо! Именно отсюда Теодоров получал интересные читательские письма с просьбами выслать партию горбуши, с предложениями о создании добротной семьи, с комсомольскими угрозами казни на Лобном месте — и так далее, Лиза, и так далее. Это, в общем-то, достаточно давняя жизнь, на кой она тебе! Теперь в Москву въезжает иной Теодоров, малоузнаваемый… отречется от него столица или нет?

— Сынок, — говорит старушка-попутчица, — до свиданья, сынок. Спасибо тебе. Не обижал меня.

Так хорошо, умильно говорит! А Москва ничего не говорит: ни «здравствуй», ни «привет», но позволяет выйти из вагона на Казанском вокзале. Это я по-простецки, по-родственному обращаюсь к ней: «Ну, здорово! Заждалась, поди, соскучилась? Ладно, не серчай, мать. Разберемся».

А Казанский вокзал — можешь представить, Лиза? — принимает и отправляет очень много пассажиров. Я двигаюсь в густой, текучей толпе, и она выносит меня к спуску в метро. Вот то, что мне нужно: телефоны-автоматы. Сейчас, Лиза, я буду звонить по телефону-автомату в наш Союз писателей. Может, тебе небезынтересно, о чем я буду говорить — тогда послушай.

— Здравствуйте. Это Союз?

Мне отвечают, что я не ошибся, это Союз. Мужчина отвечает!

— Это вас беспокоит дальневосточный писатель Теодоров Юрий Дмитриевич. С вами была предварительная телефонная договоренность относительно устройства меня в гостиницу. (Оцени стиль, Лиза!) Сделано что-нибудь относительно моего устройства?

Минутку, отвечает мужчина, сейчас выясню. И действительно через минуту:

— Все в порядке. Вам забронировано место в гостинице «Центральная». Знаете, где это?

— Кто же не знает, где гостиница «Центральная»!

— Ну, прекрасно. Все бумаги там. Вас устроят.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Короткий, деловой, благожелательный разговор мужчины с мужчиной стоимостью в одну монету. Очень хорошо! Такое начало московской жизни бодрит, вдохновляет. Дай, пожалуйста, двушку, Лиза, позвоню еще. Не надо, нашел. Слушай дальше.

— Але! Добрый день. Я могу поговорить с Константином Яковлевичем Киселевым?

— Можете. Костя!! Возьми трубку.

— Да. Слушаю. Киселев.

Я:

— Киселев, не хами. У тебя грубый голос. А говорит с тобой не кто-нибудь, а Теодоров.

— Кто-о?

— Теодоров, глухая тетеря. Это я Теодоров! А ты Киселев.

— Ю-юра! (Тут следуют непечатные выражения удивления и радости.) Ты где? Ты в Москве, что ли?

— А еще точней — на Казанском вокзале. Слушай! Я только что прибыл. Еду сейчас в гостиницу «Центральная». Устроюсь там, и я свободен. Где встретимся?

— Стой… погоди… дай очухаться! сейчас соображу. Так! Сообразил. Как у тебя с капустой?

— Не понял. С какой капустой?

— Ну, провинция! Ну, писатели в провинции! С деньгами у тебя как?

— Вот так бы и говорил. Не уважаешь, Киселев, деньги.

— Плохо, что ли? Мне надо искать?

— Плохо будет, когда спустим. Не ищи! Говори, где встретимся.

— Так. Так. Так. А что, если в ЦДЛ? Членский билет у тебя с собой?

— Дурацкие вопросы задаешь, Костя. Давно утерян.

— Понял. Извини. Ладно, я тебя сам проведу. Часа тебе на гостиницу хватит?

— Дай два.

— Даю два! Будешь выходить из гостиницы, позвони, идет?

— Идет.

— Юра, а ты… (непечатное выражение) действительно Теодоров?

— Не сбивай меня с толку, а то я сам засомневаюсь. А я твои планы не нарушил?

— Еще как! Работы полно, но хрен с ней! Деловая встреча намечена, но пошла она! Жена ждет пораньше, но… (непечатное выражение). Короче, жду звонка!