НеВозможно

– Саша, ты чудо! – сказал Лайам, с улыбкой глядя на нее сквозь сигарный дым. Она даже курить ему здесь позволяла, говорила, что ей нравится запах, да он ей и в самом деле нравился. Артур всегда выбирал только самые качественные сигары, кубинские. – Вернисаж прошел замечательно. Ты всех сумела убедить, что Хочкис – большой, настоящий художник. Он сам – на седьмом небе, этот Хочкис. – Так звали художника, героя дня. – Он весь вечер твердил, как мне повезло, что меня тоже ты представляешь. А главного-то и не знает! – Лайам рассмеялся, Саша следом.

– Рада, что ты доволен. – У нее был по-настоящему счастливый вид. Она привыкла всю себя отдавать и своим художникам, и покупателям, И успех ее вернисажей был ее личным успехом и радостью.

– Еще бы! – поддакнул Лайам, любуясь ею. Она уже переодевалась ко сну. Она его совсем не стеснялась, как будто они прожили вместе уже много лет. – Вот Татьяна твоя меня напугала, – признался он, гася сигару.

– Не говори глупостей. Она еще девчонка. Потому и строгость на себя напускает. Она была очень привязана к отцу и питает ко мне собственнические чувства. Я тебе уже говорила, она очень бескомпромиссный человек. Должно быть, решила, что ты – очередной сексуально озабоченный художник, вздумавший за ней приударить. Вообще-то зря она так одевается. Неудивительно, что мужики на нее клюют. Просто вызывающий вид!

– Выглядит она сногсшибательно, – согласился Лайам, но при этом не питал на счет Татьяны никаких иллюзий. Наверное, Саша лучше знала дочь. – Она совсем не похожа на Ксавье. Тот может поговорить с бездомным и убедить его в том, что он король. А рядом с Татьяной я чувствовал себя, как кусок дерьма у нее под ногами. – Это было, возможно, преувеличение, но Саша огорчилась.

– Она немного избалована, слишком много внимания к ее персоне. Но сегодня она была очень хороша.

– Она вообще очень хороша собой, а не только сегодня. – Что ему не понравилось, так это ее ледяной тон. Саша была как ярко горящая свечка, причем этот огонек светил неугасимо. А Татьяна как айсберг, протяни руку – и наткнешься на холодный лед.

– Она очень похожа на моего отца. Тот тоже был чрезмерно строг, хотя, думаю, тебе бы он понравился. – В то же время Саша не сомневалась, что на Симона картины Лайама не произвели бы никакого впечатления. Отец всю жизнь, до смертного часа, не жаловал молодых художников, хотя от прибыли, которую приносила семье Сашина страсть, не отказывался. Но работы современных мастеров он никогда не понимал и не признавал.

– Какие планы на завтра? – спросил Лайам, укладываясь в постель. Взгляд у него был многозначительный, да Саша и не возражала. Эта постель уже давно принадлежит им двоим.

– Я подумала, может, на море съездим? – предложила она, а он уже обнимал ее.

– Я с удовольствием, – сказал он и поцеловал ее.

– Отлично, – поддакнула Саша, ответила на поцелуй, и все на свете перестало для нее существовать, остался только Лайам.

Утром она поехала в галерею, просмотрела и осталась довольна отзывами прессы, а после ужина они укатили в Саутгемптон. По дороге захватили кое-какой еды и на место прибыли в десять часов. Немного посидели на веранде за разговором. Говорили обо всем. Рано легли спать, опять занимались любовью, а утром отправились гулять по берегу. Жизнь все больше входила в размеренную колею. После обеда, сидя на пляже, Лайам сообщил, что подумывает осенью перебраться с мастерской в Париж. Это будет проще, чем каждую неделю мотаться из Лондона, что и утомительно, и накладно. Он хотел и в будни быть рядом с ней.

Оба понимали, что рано или поздно об их отношениях станет известно. Бернар уже был в курсе. Но Лайам не собирался шумно вторгаться в ее жизнь. Он соглашался, что у них очень непохожий образ жизни и окружение, и был вполне доволен тем, что у них было общего. Выходило, что на таком уровне отношения возможны, причем с точки зрения обоих. Лайама это очень радовало, а Саша тоже медленно, но верно убеждалась в его правоте. Хоть она и многого вначале опасалась, выходило, что ничего невозможного нет.

Вечером они поехали в кино, а потом легли в постель и, обнявшись, говорили о всякой всячине и смеялись, когда снизу до них вдруг донесся какой-то звук. Внизу явно кто-то был.

– У тебя нет кнопки для вызова полиции? – шепотом спросил Лайам, и Саша отрицательно мотнула головой.

– Есть какая-то штука, только не знаю, где, – прошептала она в ответ.