Невиновных нет

И Грэйн, не удержавшись, искренне и звонко рассмеялась подтверждению своей догадки. Дезертир! О Локка, это же самый настоящий дезертир. Насмотрелась же на таких: младший сын, которому родитель покупает офицерский чин, но ведь знак посвящения не купишь, а потому тот остается максимум сержантом. И чаще всего – проворовавшись, бежит, чтобы спастись от заслуженной виселицы. А куда еще бежать, как не в Конфедерацию? И еще смеет называться ролфи! Эрном! Ха!

В кустах сиделось хорошо, просто замечательно, и воспринималось все несколько отстраненно, но стоило Джоне попробовать встать, как коленки тут же затряслись, а в мышцах образовалась странная слабость. Пришлось выбираться ползком, на четвереньках, а если точнее, то на трех конечностях, потому что в руке у леди Янамари был по-прежнему зажат пистолет. Заливистый смех Грэйн показался ей странным. Над кем это она?

– Почему ты смеешься?

Джона бросила короткий, но полный ненависти взгляд на пленника. Типичный ролфи – прямые русые волосы, светлые глаза, твердая линия подбородка – если не знать, можно счесть их с Грэйн не слишком далекими родственниками, вроде кузенов. Холдейр мог имени своего не называть, и так заметно, что он из земельных, слишком привык командовать. У него в крови течет право управлять другими, а губы сами по себе складываются в презрительную усмешку. И наверняка он сам и приказал убить шуриа.

Справедливости ради надо заметить, что один из убитых Джэйффом был из их с Джоной народа – не зря рилиндар сразу приметил знакомые отпечатки мокасин.

– Никогда бы не подумала, что чистокровный ролфи может связаться с такой мразью, – фыркнула Джойана, окончательно убедившись, с кем имеет дело.

«Чистокровный, ха!» – все еще посмеиваясь, Грэйн отвернулась и принялась обшаривать труп заколотого ею «повстанца». С другой стороны, откуда Джойн знать все нюансы отношения подданных Вилдайра Эмриса к изгоям и предателям? И эрна Кэдвен пояснила, глянув на горделивого пленника через плечо:

– Так он и не ролфи. Будь он хоть первородным сыном Удэйна-Завоевателя от Девы Сигрейн, теперь он не ролфи. Шавка-изменник с нашивкой вражеской армии на лохмотьях. «Эрн Холдейр», надо же! Хе, он такой же эрн, как мы с тобой – диллайнские магички.

Рилиндар небрежно пожал плечами и ухмыльнулся:

– А это уже и не важно, эрн он или не эрн. Главное, что он расскажет добряку Джэйффу Элиру. Эрн-неэрн, ты ведь не хочешь умирать долго-долго?

«Ну, тебе, может, и неважно, а вот мне – очень даже, – подумала Грэйн. – А впрочем, шурианский допрос… Когда бы я еще такое увидела?»

Хихикнув, она подтолкнула Джойн локтем:

– Надо думать, все-все расскажет. Раз уж не хватило духу подохнуть с саблей в руке. Поглядим? Это должно быть забавно.

Джона, состроив зверскую гримасу и оскалив зубы, зашипела:

– Правильно, Джэйфф! Выпусти, выпусти ему кишки.

И не стоит думать, будто она всего лишь подыгрывала сородичу. Вовсе нет. Пленника пытать не только можно, но и нужно. Не можешь пустить ему кровь – язви словом. Если ты рожден под Сизой луной, конечно.

Грэйн тем временем нашла в сумке чори сигары.

– О! Ты погляди! Ну, Джойн, ты только глянь! – обрадовалась она, словно ребенок, перед которым поставили целое блюдо сластей. – И, кстати, кишки выпускать – слишком много чести.

Бедная, она так мучилась без курева, а бывший рилиндар оказался равнодушен к табаку, как и все остальные шуриа. Джона сочувствовала, но тоже помочь ничем не могла.

А Джэйфф по обыкновению своему веселился от души:

– Фу! Ты давно не была на родине, Джойана. Кишки уже не в моде. Да и есть у мужчин органы почувствительнее. Правда, эрн Как-там-тебя-бишь? – промурлыкал большущим котом шурианский воин.

Пытать он умел, столько веков совершенствуясь в этом тонком искусстве, но предпочитал выматывать не жилы, а нервы пленнику. Пытка страхом и предчувствием боли зачастую самая действенная.

Эрна Кэдвен поднесла к носу трофейную сигару и обнюхала ее, блаженно улыбаясь и жмурясь от предвкушения. Замечание насчет чувствительных органов обещало и в самом деле забавное зрелище.

– Точно. В сагах эти ваши змейские ножи так и называют – «яйцерезки».

Она с любопытством посмотрела на знаменитый шурианский нож с раздвоенным, словно змеиный язык, кончиком клинка. И провокационно выгнула бровь, дескать, покажи-ка, на что способен, рилиндар!

Назвавшийся эрном Холдейром гордо выпрямился и процедил:

– Да хоть на куски порежьте. Локка со мной, и я…

«Локка?!» Посвященную эрн-Кэдвен словно плетью по спине стегнули. Она сипло втянула воздух, чувствуя, как ярость богини плещется где-то совсем рядом, руку протяни – и вот он, костер Локки, и вот они, ее огненные когти. Как смеет он поминать Ее имя?! Взывать к Локке, богине отваги и доблести, – как смеет?!

Эрна Кэдвен больше не улыбалась. Негодование ее вырвалось гневным рычанием:

– Локка с тобой?! Шавка!

Пленник дерзко усмехнулся и бросил с презрением:

– А до тебя еще доберутся, шлюха. Змеиная подстилка, да ты, верно…