Невидимый враг

Новое рыдание сдавило грудь молодой женщины. Она еще крепче прижала к груди белокурую головку мальчугана и проговорила, охваченная внезапным порывом:

— Мать без ребенка, ребенок без матери. Не сама ли судьба соединяет эти осколки разбитых жизней, не сама ли судьба хочет исправить непоправимое? Силли, останься со мной, — прибавила она решительно.

Ребенок поднял на нее полные слез глаза. Казалось, он уже готов был согласиться, но вдруг лицо его потемнело.

— Нет, Силли должен быть свободен, — сказал он. — Ему нужна дорога, где солнце золотит пыль, нужны горы, где в ущельях рычит ветер, нужны луга, где пасутся большие рыжие быки. Нет, Силли не может жить в доме. И знаешь, я должен идти, — прибавил он быстро. — Слышишь, как поет море? Оно зовет меня… Знаешь, это мой лучший друг. Часто, когда Силли был голоден, оно приносило ему раковины. Мы любим друг друга.

Джоан не отвечала. В ней зарождалось какое-то странное, необъяснимое чувство. Ей казалось, что мальчик, уходя, уносит с собой частицу ее сердца. Она сделала последнюю попытку удержать его.

— Подожди, Силли, ведь я обещала тебе ведро.

— Да, но я скоро вернусь. Ты также — мой друг. Силли вернется. Он станет на колени, возле твоего стула и будет смотреть на тебя. Ему хорошо, когда он на тебя смотрит.

Помедлив еще минуту, мальчик как бы делал над собой усилия, чтобы решиться уйти. Наконец, он в последний раз поднес к своим губам руку Джоан и бросился к двери. Через минуту он уже шел по улицам города, направляясь к порту.

Порт Джексон — один из обширнейших портов в мире. Он состоит из трех бухт: Фарм-Коув, где стоят военные суда тихоокеанской эскадры, Сидней-Коув, к набережной которой, известной под именем Круговой набережной, подходят почтовые пароходы из Европы, и Дарлинг-Харбор, назначенной для купеческих кораблей. К этому последнему пункту и шел Силли.

Подойдя к морю, он сел на широких плитах набережной и с удовольствием стал смотреть на развернувшуюся перед ним картину. Напротив него на восточной стороне бухты, поднимались пристани, верфи и склады всевозможных морских компаний, в которых была сосредоточена вся торговля города. За ними на высотах виднелись профили фортов Мидл-Хэд и Джордж-Хэд, охранявших Сидней от всякого нападения своими сильными батареями. В одном месте набережной поднимался лес мачт, убранных разноцветными флагами. На этом месте вечером должно было происходить празднество, включавшее в себя ежегодную распродажу товаров, оставшихся в доках невостребованными. Изредка долетавшие звуки музыки указывали, что вокруг складов уже группировались иностранцы.

В том месте, где остановился Силли, порт имел совсем другой вид. Здесь работа так и кипела. Огромные краны со скрипом сгружали товары, прибывшие сюда со всех концов света. С головокружительной быстротой проносились на велосипедах курьеры. Катились, пыхтя и гремя, автомобили.

Около получаса сидел мальчик неподвижно, потом встал и пошел вдоль набережной, изредка нагибаясь и подбирая голыши. Наконец, он остановился возле лестницы, спускавшейся к самой поверхности моря.

Он медленно спустился по ступеням. На последней ступеньке он снова сел и с деловым видом стал швырять в море камни, подобранные им, с видимым интересом следя за кругами, расходившимися по воде. Тот, кто в этот момент увидел бы Силли, мог бы принять его за немного придурковатого мальчугана, занимающего свое время обыкновенными мальчишескими шалостями. Но, присмотревшись поближе, можно было заметить в его действиях какую-то определенную идею.

Вдруг его тусклый до сих пор взгляд оживился разумным выражением. Он медленно осмотрелся вокруг: никто не обращал на него внимания. Только два матроса, проходя мимо, посмотрели в его сторону с презрительной жалостью и обменялись краткими замечаниями.

— Мальчуган мечтает, — сказал один.

— О чем ему мечтать, безмозглому? — возразил второй.

И пошли своей дорогой, а Силли не подал и вида, что услышал их разговор, как только их шаги затихли вдали, мальчишка наклонился к воде и опустил в нее руку, как бы что-то отыскивая. Наконец, вытащил руку: в ней была пробка, привязанная к бечевке, другой ее конец был закреплен где-то на дне бассейна.