Невидимый убийца

Мэйв, которую бесконечные хлопоты довели до изнеможения, уснула и увидела во сне своих детей. Джордино тоже предался сиесте, только в его снах царил ресторанный буфет, забитый всеми блюдами, каких только душа пожелает. Питту было не до сна. Отринув усталость и немощь, он занялся постановкой паруса и выравниванием курса. Устроившись поудобнее на корме, он, действуя рулем, направлял лодку на северо-восток и попутно обдумывал сложившееся положение. Мысли в который раз вернулись к Артуру Дорсетту. Питт хотел, чтобы бушевавший в душе гнев утих. Никому не позволено подвергать неописуемым ужасам безвинных людей. Дорсетт обязан понести наказание. Теперь это казалось Питту важным как никогда. Злобные лица Дорсетта и его дочерей, Дейрдры и Боудикки, стояли перед глазами.

В сознании Питта не было места для воспоминаний о страданиях, которые он с друзьями претерпел за минувшие пять дней. Он был одержим местью, причем беспощадной. Только смерть Дорсетта могла принести покой его душе.

И Питт наметил себе две цели в жизни: спасти сыновей Мэйв и покончить с безумным торговцем алмазами.

36

Восьмой день Питт вел утлое суденышко по безбрежному морскому простору. На закате штурманские обязанности принял Джордино. Питт с Мэйв поужинали, заев сырую рыбу вяленой. Полная луна встала над горизонтом громадным янтарным шаром, а после, уменьшившись и побелев, медленно поплыла над ними. Мэйв, сделав несколько глотков смеси морской и пресной воды, уютно устроилась в объятиях Питта и устремила взор на серебряную дорожку, которую раскатала по морю луна.

— «Два скитальца отправились мир посмотреть», — пропела Мэйв фразу из «Лунной реки» и перевела взгляд на Питта.

Жесткая линия подбородка, темные густые брови, зеленые глаза, чувственно светящиеся, красивый нос, увы, со следами переломов, морщинки вокруг глаз и насмешливый изгиб губ — мечта любой женщины, мужчина, с которым не страшно, сплав твердости и чувственности, притягивающий как магнит.

— Необыкновенный человек, — подумала Мэйв вслух.

Питт бросил на нее дразнящий взгляд:

— Это ты о ком?

— О тебе. Никогда не встречала людей, пребывающих в такой гармонии с жизнью.

Питт ухмыльнулся от удовольствия:

— Подобных слов я еще от женщин не слышал.

— А у тебя их было много? — с невольной ревностью спросила Мэйв.

— Кого?

— Женщин.

— Не очень. Мне всегда хотелось стать распутником вроде нашего Ала, только времени не находилось.

— Ты был женат?

— Нет, никогда.

— Помолвлен?

— Однажды. Давным-давно.

— И почему свадьба не состоялась?

— Невесту убили.

Мэйв почувствовала в словах Питта терпкий хмель воспоминаний и пожалела, что взялась расспрашивать. Ей хотелось быть для Питта единственной и неповторимой. Даже тень соперницы смущала ее. Тем не менее она мягко произнесла:

— Мне очень жаль.

— Саммер, — тихо продолжил Питт, будто не слыша Мэйв. — Ее звали Саммер. Глаза у нее были серые, а волосы — рыжие. Ты чем-то похожа на нее.

— Я польщена.

Он собрался спросить ее про сыновей, но передумал, испугавшись, что Мэйв сразу начнет плакать.

— А еще ты невероятно похожа на свою прапрапрабабушку, — сказал он.

Она удивилась:

— С чего ты решил, что я на нее похожа?

— Я видел портрет Бетси Флетчер на яхте.

— Надо будет как-нибудь рассказать тебе про Бетси, — произнесла Мэйв.

— Не трудись, — улыбнулся он. — У меня такое чувство, будто я ее знаю не хуже тебя. На редкость героическая женщина. Была арестована за мелкую кражу и сослана в исправительную колонию в Ботани-Бей. Помогла капитану, Задире Скагсу, подавить бунт на корабле. Ее мужем и твоим прапрапрадедом был Джесс Дорсетт, разбойник с большой дороги. Они-то и открыли на острове, ныне именуемом Гладиатор, алмазные залежи. У меня дома целое досье на Дорсеттов, от Бетси с Джессом и до твоего папаши-выродка и змеюг-сестриц.

Мэйв резко села и гневно сверкнула большими голубыми глазами:

— Ты, значит, вынюхивал про меня, крыса эдакая! Небось и в ЦРУ обращался?

Питт покачал головой:

— Если я и вынюхивал, то не про тебя, извини. А носом моим служил утонченный старый джентльмен весом больше ста килограммов, который был бы весьма возмущен, узнав, что ты причислила его к агентам ЦРУ.

— Не так-то ты много знаешь о моем семействе, как тебе кажется, — надменно заявила Мэйв. — Дорсетты были людьми скрытными.

— Вообще-то, — признался Питт, — из вашей семейной истории возбуждает мое любопытство только одно.

Мэйв кокетливо взглянула на него:

— Если не мое величество, то кто же?

— Страшилище, которое спасло твоих предков от белой акулы в лагуне.

Ответ удивил ее.

— Ты имеешь в виду Бэзила?

Теперь Питт растерялся:

— Кого?

— Бэзила. Только он не страшилище, а очень симпатичный морской змей. Я его видела.

Питт разразился смехом:

— Бэзил? Вы зовете его Бэзилом?

— Тебе было бы не до смеха, если б ты к нему в зубы попал, — съязвила она.

Питт покрутил головой:

— Поверить не могу, что говорю с образованным зоологом, который верит в морских змеев.

— Ну, для начала, «морской змей» — неверное определение. На самом деле Бэзил с земными тварями ничего общего не имеет.