Невидимый мир демонов

Воздействие демонов на человеческое сердце и мысль проявляется в наше время наиболее невозбранно, чем когда-нибудь. Человек полагает теперь в большинстве случаев, что усиление душевных болезней, психических аффектов, отчаянных поступков является лишь как естественный результат развивающейся нервности. Рост таких нервных болезней обыкновенно объясняется всякими другими соображениями, но не действительной причиной. Замечание Гюисманса, что самая большая сила диавола заключается в том, что он заставил себя отрицать, указывает на то, что человек потерял след своего врага. Когда же психические аффекты переходят терпимые границы, то люди бросаются к психиатрам, думая у них найти помощь. Но психиатрия, как известно, мало помогает; — сами специалисты по нервным болезням признают, что наука их еще в зародыше.

Теперь же в интересующем нас вопросе о воздействии темной силы собственно на мысль человеческую, мы, для начала подобных исследований, избираем одно из произведений прославленного писателя Леонида Андреева, а именно его повесть под названием «Мысль».

Хотя г. Андреев далек, конечно, от того, чтобы допустить возможность действия темной силы на человека, тем не менее для нашего исследования это его произведение имеет значение, ибо оно бессознательно для самого автора приоткрывает нам завесу тайн мистики зла. Таково уже вообще свойство таланта — быть близким к истине. А следует несомненно признать, что г. Андреев во многих своих вещах не без дара верной художественной интуиции проникает на дно человеческой души, пораженной злыми страстями, и ярко освещает самый процесс этого заболевания. Здесь-то и обнаруживаются для исследователя уколы таинственной мистической силы. Она дает себя чувствовать довольно заметно.

Как увидят читатели дальше, произведение «Мысль» замечательно тем, что автор в нем близко подходит к темной силе; он только не называет ее своим именем.

Содержание этого произведения следующее. Герой рассказа — доктор Корженцов убивает своего приятеля — литератора Савелова из чувства зависти к нему за то, что последний был счастлив в своей женитьбе на женщине, пренебрегшей Корженцовым. Убийство это совершено, кроме того, с целью отомстить женщине, оскорбившей ранее Корженцова своим пренебрежением к нему, Корженцову. Как видно из рассказа, убийство было задумано тонко и замаскировано Корженцовым искусной симуляцией сумасшествия.

Корженцов — это человек сильной мозговой мысли, но с извращенным моральным чувством.

Он оставил подробные записки о том, как он совершил свое преступление. Вот наиболее характерные места из этих записок: «Самый факт отнятия жизни у человека не останавливал меня, — говорит, между прочим, доктор Корженцов66. — Моя задача, — говорит он далее, — была такова: нужно, чтобы я убил Алексея (Савелова), нужно, чтобы Татьяна Николаевна (жена Савелова) видела, что это именно я убил её мужа и чтобы вместе с тем законная кара не коснулась меня. Не говоря уже о том, что наказание дало бы Татьяне Николаевне лишний повод, чтобы посмеяться, я, вообще, совершенно не хотел каторги. Я очень люблю жизнь»67.

Надо сказать, что Корженцов, как видно из тех же его записок, чувствовал силу своей мозговой мысли. Человеческая мысль — это был тот божок, которому одному он только и поклонялся. В его записках встречаются целые панегерики человеческой мысли, достойным носителем которой он себя считал. Так, перед своим преступлением он об этой мысли писал в таких восторженных выражениях: «Из всего удивительного, непостижимого, чем богата жизнь, самое удивительное и непостижимое — это человеческая мысль. В ней — божественность, в ней — залог бессмертия и сила, не знающая преград»68; и далее — «я размышлял обо всем. Я и моя мысль — мы словно играли с жизнью и смертью и высоко, высоко парили над ними»69.

Теперь переходим к концу записок Корженцова.

Преступление совершено. Корженцов отомщен. Все удалось, как нельзя лучше. Проявленной силе человеческой мысли оставалось только торжествовать. Однако жизнь оказалась не такой простой, как о ней думал доктор Корженцов. На сцену совершенно неожиданно для Корженцова выступило нечто совсем новое и притом ужасное по причиняемым мучениям. Корженцов, так тонко симулировавший сумасшедшего, делается вдруг близким к действительному безумию и начинает это сознавать. То божество, о котором он так восторженно писал раньше, т. е. человеческая мысль, вдруг сбрасывает с себя свою обольстительную маску величия и силы, и из-за этой маски начинает выглядывать нечто совсем другое, крепко засевшее в мозгу Корженцова и его отравившее — начинает выглядывать именно то, что мы и называем темной мистической силой…

Когда Корженцов после преступления вернулся домой, у него начались прежде всего галлюцинации. Корженцов об этом новом для себя состоянии пишет так: