Невидимый фронт Второй мировой

Замечу также, что повреждения, которые были нанесены перед смертью черепу неизвестного, слишком уж велики для обычной осколочной гранаты. Можно предположить, что Кузнецов не успел метнуть гранату, поскольку его сразили выстрелы бандеровцев, и граната взорвалась у разведчика в правой руке у груди, оторвав кисть и поразив лицо и грудную клетку. Однако не верится, что осколочная граната могла так основательно разрушить череп, раздробив его сразу на 15 фрагментов. И уж, конечно, человек с раздробленным черепом ни секунды бы не остался в живых после взрыва и не мог, как утверждал Струтинский, смотреть на своих убийц «спокойным и строгим лицом». От лица-то ничего не осталось.

Если же Кузнецов взорвал в хате Голубовича не осколочную, а гораздо более мощную противотанковую гранату, тогда непонятно, как вообще уцелела хата и почему находившиеся вместе с ним бандеровцы получили осколочные ранения. Струтинский ведь говорит именно об осколочных ранениях. И как, интересно, ухитрились уцелеть те несколько бойцов УПА, что находились в момент взрыва совсем рядом с Кузнецовым, в частности те, кто давал прикурить неизвестному немецкому офицеру. Кстати сказать, ни в постановлении следователя, ни в заключении эксперта, ни в тексте самого Струтинского – нигде не упоминается, что в черепе неизвестного из урочища Кутыкы Рябого были найдены металлические осколки гранаты. А они, строго говоря, должны были там быть. По осколкам же можно было бы определить тип гранаты или иного взрывного устройства, мины, снаряда или авиабомбы. Может, неизвестный человек погиб не от взрыва гранаты, а от взрыва бомбы, мины или снаряда? Тогда все становится на свои места. Эти более мощные заряды вполне могли причинить те ужасные повреждения черепу, которые мы видим в заключении Герасимова. Учитывая, что от взрыва человек обычно инстинктивно закрывается правой рукой, можно объяснить, почему у неизвестного, помимо ран в груди, животе и на лице, оказалась оторвана правая кисть.

Если предположить, что неизвестный из урочища Кутыкы Рябого погиб от бомбы или снаряда, то на первый план опять выходит версия жителей Боратина о немецком офицере, убитом бомбой с советского самолета в те дни, когда германские войска держали оборону у этого села. Возможно, что на самом деле причиной его смерти стал близкий разрыв мины или артиллерийского снаряда. Эта версия кажется мне наиболее правдоподобной. И погиб безымянный офицер вермахта вовсе не в неравной схватке с бойцами УПА на окраине Боратина. Самой этой схватки, скорее всего, не было. Эпизод с неизвестным, подрывающим себя и врагов последней гранатой, вполне могли придумать специально для героического мифа о Кузнецове.

Окончательно расставить все точки над i могла бы самая точная, генетическая, экспертиза. Для ее проведения необходима добрая воля ныне живущих родственников Николая Ивановича Кузнецова, а также правительства Украины и городских властей Львова. Оплатить такую экспертизу, отнюдь не дешевую, могло бы, наверное, правительство России. Ведь, в сущности, Кузнецов – наш национальный герой, и российские власти должны быть заинтересованы в точном установлении факта: кто же именно похоронен на Холме Славы во Львове под камнем с барельефом знаменитого разведчика и надписью «Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов». Боюсь, однако, что кузнецовские родственники будут против новой экспертизы из-за опасений, что в могиле окажется не легендарный разведчик. Украинские же власти могут возражать из опасений прямо противоположных: вдруг подтвердится, что в могиле захоронен Кузнецов и никто другой. Думаю, что в действительности шансы здесь – пятьдесят на пятьдесят.

Если выяснится, что на львовском Холме Славы покоится Кузнецов, можно будет рассмотреть вопрос о переносе его праха на Родину, на Урал. На Украине сейчас считаются героями бойцы Украинской Повстанческой Армии, от рук которых погиб Николай Иванович. И отношение к советскому разведчику здесь теперь иное, чем в 1960 году. Неудивительно, что его могила уже подвергалась варварскому осквернению. Наверное, спокойнее Кузнецову сейчас было бы лежать в родной земле.