Невидимый фронт Второй мировой

6 июля «Вертер» доносил: «Приказа о превентивном наступлении немецкой армии не было к тому моменту, когда Красная армия 5 июля ответила массированным контрударом на частное наступление немцев в районе Томаровки, которое произошло 4 июля силами одной-двух дивизий и имело целью провести глубокую разведку в связи с тем, что немцы опасались развития событий между Великими Луками и Дорогобужем. Установив объем наступательного удара Красной армии между Харьковом и Курском, командование приказало начать наступление двумя армиями в секторе Курска. 6 июля немецкое командование рассматривало бои все еще как оборонительные и постепенно вводило в сражение новые резервы, главным образом через Харьков, Лебедин, Конотоп». Здесь опять четко прослеживается стремление убедить Москву в ограниченном масштабе начавшегося немецкого наступления, будто бы носящего даже «оборонительный» и «превентивный» характер. И уж совсем загадочно объяснение предпринятой Манштейном разведки боем у Томаровки желанием рассеять опасения за фронт от Дорогобужа до Великих Лук, т. е. в полосе совсем другой группы армий – «Центр». Но Радо передал эту информацию в центр только четыре дня спустя, когда не осталось уже никаких сомнений, что под Курском происходит генеральное наступление вермахта.

7 июля «Вертер» настаивал, что Главное командование сухопутных сил (ОКХ) «сегодня начало решительное наступление против курской группировки Красной армии с целью окружить Курск. Введены в действие все силы 4-й танковой армии и часть сил 3-й танковой армии, которая сейчас концентрируется полностью на брянском направлении». Упоминание 3-й танковой армии в данном случае должно было только запутать советское командование. Ведь эта армия, повторю, в действительности не только не участвовала в наступлении на Курск, но и располагалась не в районе Брянска, а значительно севернее – в районе Белого.

После того как немцы стали сомневаться в эффективности поставлявшейся через группы Шандора Радо дезинформации (не может быть, чтобы за два года противник не понял, что ему поставляют ложные сведения), они добились от швейцарских властей ареста советской агентуры. К концу ноября 1943 года были арестованы все радисты группы, и связь с Москвой оборвалась навсегда. Больше советская разведка не располагала источниками стратегической информации из Германии.

Итак, «Люци» снабжал Радо, а через него Москву тщательно подготовленной дезинформацией. Британская «Энигма», вопреки мнению Судоплатова, никакого отношения к нему не имела. Ведь англичане перехватывали подлинные германские радиограммы и не стали бы снабжать своего союзника ложными сведениями. Можно, конечно, допустить, что какая-то из германских спецслужб (либо абвер, либо внешняя разведка РСХА, которую возглавлял Шелленберг) использовала Ресслера «втемную». Но верится в такое с трудом. Ведь «Люци» очень скоро должен был задаться теми же вопросами, что и Радо в мемуарах: каким образом берлинские «друзья» могут передавать такой большой объем информации по радио, но не бывают при этом запеленгованы? Мысль Радо о том, что кто-то из агентов пользовался служебной радиостанцией, может вызвать только улыбку. Радиограммы ведь еще надо было шифровать. Интересно, в каком германском министерстве или штабе шифровальщик покорно шифровал бы донесения, адресованные неприятельскому командованию, ничего при этом не заподозрив? Единственно верный вывод, к которому должен был бы очень скоро прийти Ресслер, заключался в том, что агенты работают с ведома и по поручению германских разведывательных органов, предоставивших им штатные радиостанции. Но раз «Люци» продолжал регулярно кормить Москву (а равно Берн, Лондон и Вашингтон) ложными сведениями, приходится сделать заключение, что он сам был двойным немецким агентом и вступил в контакт со швейцарской, советской, британской и американскими разведками под контролем абвера, гестапо или службы Шелленберга.

В свете этого предположения становится понятно, почему «Люци» никогда не называл подлинных имен и должностей своих агентов. Соображения секретности, направленные на то, чтобы избежать их провала, думаю, тут были ни при чем. В Москве ведь прекрасно знали биографии Харнака, Шульце-Бойзена и других членов германской ветви «Красной капеллы», но отнюдь не это, а пеленгация радиопередатчиков, использовавшихся агентами, и арест радистов, выдавших шифры, привели разведчиков-антифашистов к гибели. Ресслер, по всей вероятности, не называл своих агентов, потому что Москва или Лондон смогли бы тогда послать своих людей в Германию, чтобы попытаться связаться с этими людьми напрямую, и игра, которую вели германские спецслужбы, была бы сорвана.