Невидимый

— Ну и ничего. Ни слова не сказалъ, только поглядѣлъ и поскорѣе сунулъ опятъ рукавъ въ карманъ. «Такъ вотъ, я говорилъ, что рецептъ-то сгорѣлъ, не такъ ли?» — онъ вопросительно кашлянулъ. — «Какимъ образомъ, чортъ возьми, можете вы двигать пустымъ рукавомъ?» — спросилъ я. — «Пустымъ рукавомъ?» — «Да, пустымъ рукавомъ.» — «Такъ это, по-вашему, пустой рукахъ? Вы видѣли, что онъ пустой?» Онъ вдругъ всталъ и отошелъ отъ меня. Я тоже всталъ. Онъ сдѣлалъ ко мнѣ шага три, очень медленно, остановился передъ моимъ носомъ и засопѣлъ сердито. Я не сробѣлъ, хотъ этотъ забинтованный его набалдашникъ и наглазники, тихонько на меня надвигавшіеся, могли бы хоть на кого нагнать тоску. «Вы говорите, что это пустой рукавъ?» — «Конечно.» Онъ все глазѣлъ на меня и молчалъ. Потомъ тихонько вынулъ рукавъ изъ кармана и протянулъ его ко мнѣ, какъ будто хотѣлъ показать еще разъ. И дѣлалъ онъ это все медленно, премедленно. Я взглянулъ. Казалось прошла цѣлая вѣчность. «Ну, что жъ», сказалъ я, наконецъ, прочищая горло, «пустой и есть». Что-нибудь нужно было сказать. Мнѣ начинало становиться жутко… Я видѣлъ весь рукавъ внутри, во всю его длину. Онъ протягивалъ его ко мнѣ тихо, тихо, — вотъ такъ, — пока обшлагъ не очутился всего вершковъ на шесть отъ моего лица. Чудная это штука видѣть, какъ лѣзетъ на тебя такимъ манеромъ пустой рукавъ! И тутъ…

— Ну?

— Что-то такое, по ощущенію, точь-въ-точь большой и указательный палецъ, — ущипнуло меня за носъ.

Бонтингъ захохоталъ.

— Да вѣдь тамъ не было ничего! — возопилъ Коссъ, почти до крика возвышая голосъ на «н_и_ч_е_г_о». Хорошо вамъ смѣяться, а я, по правдѣ сказать, такъ былъ пораженъ, что изо всей мочи хватилъ его по обшлагу, да и давай Богъ ноги!

Коссъ замолчалъ. Въ искренности его ужаса не было никакого сомнѣнія. Онъ безпомощно отвернулся и выпилъ второй стаканъ плохенькаго хереса милѣйшаго священника.

— Когда я хватилъ его по обшлагу, ощущеніе было точь-въ-точь такое, будто я ударялъ по рукѣ. А руки-то вѣдь не было! Ни тѣни никакой руки!

Мистеръ Бонтингъ задумался и подозрительно взглянулъ на Косса.

— Исторія очень замѣчательная, — сказалъ онъ съ глубокомысленнымъ и серіознымъ видомъ и продолжалъ внушительно и проникновенно:

— Исторія, дѣйствительно, въ высшей степени любопытная!

V Кража въ церковномъ домѣ

Обстоятельства кражи въ церковномъ домѣ извѣстны намъ главнымъ образомъ черезъ священника и его жену. Произошла эта кража передъ разсвѣтомъ, въ Духовъ день, знаменуемый обыкновенно въ Айпингѣ клубнымъ праздникомъ. Мистрессъ Бонтингъ, какъ видно изъ ея разсказовъ, внезапно проснулась въ предразсвѣтной тишинѣ: ей совершенно ясно показалось, что дверь въ спальню отворилась и затворилась. Сначала она не разбудила мужа, а села на постели и прислушалась. До нее явственно донеслось шлепанье босыхъ ногъ изъ сосѣдней комнаты, уборной, по коридору къ лѣстницѣ. Убѣдившись въ этомъ, она осторожно разбудила преподобнаго мистера Бонтинга. Не зажигая свѣчи, онъ надѣлъ свои очки, ее капотъ и свои купальные туфли, вышелъ на площадку и сталъ прислушиваться. Онъ явно услышалъ какую-то возню у конторки въ кабинетѣ и вслѣдъ затѣмъ отчаянное чиханье.

Вернувшись въ спальню, мистеръ Бонтингъ вооружился самымъ замѣтнымъ для глазъ оружіемъ — кочергою и на цыпочкахъ сошелъ съ лѣстницы. Мистрессъ Бонтингъ вышла на площадку. Было около четырехъ часовъ, и ночь уже на исходѣ. Въ залѣ чуть брезжился свѣтъ, но дверь въ кабинетъ зіяла непроницаемой чернотой. А все было тихо, только чуть-чуть поскрипывали ступеньки подъ ногами мистера Бонтинга, да кто-то тихонько возился въ кабинетѣ. Потомъ что-то щелкнуло, отворился ящикъ, и зашуршала бумага. Послышалось ругательство, чиркнула спичка и кабинетъ озарился желтымъ свѣтомъ. Мистрессъ Бонтингъ былъ теперь уже въ залѣ, и въ щелку двери ему видна была конторка, отворенный ящикъ и горящая свѣча на конторкѣ. Но вора ему не было видно. И вотъ мистеръ Бонтингъ сталъ среди залы, не зная, что жъ теперь дѣлать, а мистрессъ Бонтингъ съ блѣднымъ и сосредоточеннымъ лицомъ тихонько кралась къ нему. Одно обстоятельство поддерживало мистера Бонтинга — убѣжденіе, что воръ непремѣнно изъ его прихода.

Супруги услышали звонъ монеты и поняли, что воръ нашелъ деньги, отложенные на домашнія расходы, — два фунта десять шиллинговъ полусоверенами. Звукъ этотъ воодушевилъ мистера Бонтинга и пробудилъ въ немъ энергію. Ухвативъ кочергу, покрѣпче, онъ бросился въ кабинетъ, а вслѣдъ за нимъ и мистрессъ Бонтингъ.

— Сдавайся! — свирѣпо крикнулъ мистеръ Бонтингъ и въ изумленіи остановился.

Въ комнатѣ, повидимому, не было ровно никого. Но они такъ ясно слышали, что тамъ кто-то возился всего за какую-нибудь минуту, что сомнѣваться не было возможности.