Невидимое зло

Он размышлял над просьбой Ким помочь ей. Их с Тоддом действительно чуть не убили, но именно поэтому самым разумным для него было бы вести себя тихо, показывая всем, что он ни для кого не представляет угрозы. Он не сомневался, что именно так посоветует поступить сестра. Но отступать было не в его характере. В смерти Марты ван Зейл было слишком много странного. Тодд и Ким, ни перед чем не останавливаясь, задавали трудные вопросы, и им нужна была его помощь, особенно сейчас. И будет неправильно проявить трусость и уйти в сторону. Кроме того, он не сомневался, что может за себя постоять.

Ким его восхищала. Те качества, которые он так ценил в ней в студенческие годы, теперь обрели зрелость. Она не уступила Корнелиусу и удивительно ловко его разговорила, хотя на душе у нее сейчас очень тяжело. Она не отступит и доведет до конца начатое мужем. Ким, без сомнения, очень любит Тодда, хотя в машине у нее и вырвалась эта фраза насчет его зацикленности на себе. Ей явно не нравилось играть при нем роль второй скрипки в каком-то захудалом городке Нью-Гемпшира. Но выглядела она отлично: ее худощавость уступила место соблазнительным формам женщины в самом расцвете лет. И эта улыбка! Он всегда считал, что своей необыкновенной улыбкой, заставлявшей человека чувствовать себя единственным и неповторимым, она одаривала всех без исключения, но теперь ему казалось, что она приберегает ее конкретно для него. Ее новая улыбка — та, которой она улыбалась ван Зейлам — была по-прежнему дружелюбной, но не такой открытой и более сдержанной. Для нее Кальдер представлял собой надежное прошлое в ненадежном настоящем. Не вызывало сомнений, что она ему доверяла и нуждалась в нем. Это ему нравилось.

Он вспомнил тот вечер много лет назад, когда проник на вечеринку в колледже, карабкаясь по стенам домов и перепрыгивая с крыши на крышу. Наблюдая за ним, Ким ужасно переживала, и на ее лице была написана неподдельная тревога, что очень не понравилось парню, с которым она пришла и который оплатил их входные билеты. Уже совсем поздно ночью, когда вечеринка закончилась и этот парень, имени которого Кальдер не помнил, уехал к себе, они с Ким решили вернуться в Грантчестер пешком вдоль реки. Наступало утро, было очень тихо, по гладкой поверхности воды неспешно скользили лебеди, а на полях лежал густой туман. Ким в простом зеленом платье выглядела просто потрясающе. Было очень прохладно, и Кальдер накинул ей на плечи свой смокинг, купленный им на той же неделе в магазине «Оксфам»,[24] а сам, оставшись в одной рубашке, дрожал от холода. Они были навеселе, и оба чувствовали усталость. Утренний воздух, казалось, был пропитан какой-то магией, висевшей в легкой полупрозрачной дымке.

Кальдеру хотелось поцеловать ее. Наконец-то Ким оказалась одна, без эскорта: парень, пригласивший ее на вечеринку, на самом деле ей не нравился. Алексу ужасно хотелось поцеловать ее, но он не решился: испугался, что она его оттолкнет. А может, наоборот, что не оттолкнет, и он превратится в одного из тех ухажеров, которые сегодня есть, а завтра нет.

Он ее не поцеловал, и они остались друзьями. Но после он не раз задумывался о том, что могло бы произойти.

Кальдер взглянул на потолок: она спала в спальне прямо над тем местом, где он сидел. Он со стыдом прогнал мысль, которая невольно пришла ему в голову. Господи, у нее же муж лежит в коме! Он залпом выпил виски.

Его мысли перешли к Сэнди. Они познакомились в прошлом году. Она была близкой подругой Дженнифер Тан и помогала ему выяснить, кто ее убил. Они быстро почувствовали взаимное притяжение. Сэнди, высокая, худощавая, с короткими светлыми волосами и маленькими веснушками на кончике носа, работала на крупную американскую юридическую фирму. В Англии она проходила стажировку в Лондонском отделении. После ее возвращения в Нью-Йорк они с Кальдером старались поддерживать связь. Им обоим было на редкость хорошо в компании друг друга. В сентябре прошлого года они провели потрясающую неделю в Тоскани, где остановились в маленьком городке и много путешествовали по окрестным холмам, забредая в крошечные деревушки и чувствуя себя совершенно свободными. Они постоянно разговаривали обо всем и ни о чем, и время летело незаметно. Потом Кальдер летал в Нью-Йорк, чтобы провести с ней выходные, но она всегда оказывалась очень занята по работе: срочные задания, напряженный график, необходимость подготовить документы для клиента к понедельнику. Она тоже приезжала на выходные в Норфолк. Однако планам провести вместе Рождество сбыться не удалось: ей полагалось только две недели отпуска в год, а большинство ее коллег не брали даже их. Для Кальдера выкроить выходные тоже представляло большую трудность: эти дни в летной школе были самыми напряженными и нужны были все инструкторы. Ему удалось выбраться в Нью-Йорк на три дня только в апреле, и та поездка оказалась настоящим разочарованием. У их отношений не было будущего.