Невидимая угроза

Скромно пристроившись в уголке под пальмой, я начал быстро наверстывать упущенное. Я даже не стал разыскивать в толпе свою жену. У меня не было никаких сомнений, что она вычислила меня сразу, едва я появился на пороге зала.

Интересно, у всех женщин такой потрясающий нюх и не менее поразительный дар предвидения, как у Каролины?

Не успею я подумать о чем-нибудь, как моя ненаглядная уже тут как тут. Хорошо бы просто являлась, – ну, например, как нечистая сила забубенному гуляке – и сразу же исчезала, так ведь нет, начинает поучать и наущать, словно я дите неразумное. Прилепится, как банный лист, и такой базар-вокзал устроит, что только держись.

С ума сойти можно…

Тем временем тусовка бизнесменов шла своим чередом. На эстраде что-то там изображали полуголые потные девочки, закидывая длинные ноги выше головы; одного бизнесмена, принявшего на грудь больше, чем положено, утащили на руках куда-то вглубь здания; остальной бомонд танцевал и продолжал истреблять спиртные напитки с таким рвением и в таких количествах, словно утром должен был наступить по меньшей мере конец света.

Я пригляделся. Моя жена танцевала все с тем же квадратным типом, что-то нашептывая ему на ухо. Может, набить ему морду? Неприлично? А чего он, гад, облапил мою законную жену как свою собственность!

Злой бес, который до этого блуждал вместе со своим похотливым братцем где-то по жилам, наконец забрался в мозги и начал подзуживать меня устроить маленькую разборку.

Постепенно наливаясь желчью, я потянулся за очередной рюмкой, чтобы причаститься перед грядущим мордобитием, – решил выпить, так сказать, на посошок. В этот момент мне почему-то казалось, что обязательно нужно внести свежую струю в изрядно наскучившее мне пьяное веселье.

– Кадетик, не угостите ли даму папироской?

Воркующий женский голос над самым ухом заставил меня от неожиданности вздрогнуть. Я резко обернулся – и невольно расплылся в дурацкой улыбке.

Передо мной стояла белокурая девушка, про которую можно было сказать только одно – выше крыши. У нее все было на месте и именно там, где полагается: пышная высокая грудь, не требующая лифчика, талия-рюмочка и настоящие женские бедра, способные навеять скабрезные мысли даже у древнего старика.

– Не вижу препятствий, – откликнулся я бодро, мгновенно забыв о своем намерении затеять маленький шухер. – Вам "косячок" или как?

– Или как…

Она заразительно, и, по-моему, без причины, рассмеялась.

– У меня "Мальборо", – предупредил я девушку, шаря по карманам в поисках сигарет.

– Надеюсь, не облегченные?

– Что вы, как можно? Для прекрасных дам – только самое лучшее. Прелой соломой не угощаем.

– А вы, оказывается, дамский угодник…

Девушка лукаво стрельнула в мою сторону прозрачно-голубыми глазами и жадно затянулась сигаретным дымом.

– Допустим, – ответил я, возвращая ей улыбку – самую обаятельную из моего личного джентльменского набора. – И что дальше?

Вопрос, конечно, был на засыпку и попахивал хамством. Но я имел твердое алиби – как минимум литр спиртного, бултыхающийся в моем желудке. Пьяному море по колени…

– Шалунишка…

Она кокетливо погрозила пальчиком.

– Что есть, то есть, – не стал я отрицать. – А разве это плохо?

– Я так не сказала.

– Тогда о чем базар…

Меня несло. Близость красивой раскрепощенной девушки возбуждала и настраивала на лирический лад. Я выбросил из головы даже намерение начистить хлебальник квадратному типу, который лапал мою жену. С нее не убудет…

– Вы бизнесмен? – спросила девушка.

В ее голосе прозвучало сомнение.

– А сюда разве приглашают дворников? – ловко ушел я от прямого ответа.

– Не думаю.

– Вот и я об этом.

Зачем ей знать, кто я на самом деле. У кого из мужчин повернется язык назвать себя альфонсом? А в данный момент я был всего лишь военным пенсионером и находился на иждивении жены.

– И какой у вас бизнес? – не отставала моя собеседница.

Ну, это уже слишком… Может, сказать ей в каком банке я держу личные сбережения и назвать номера счетов?

– Серьезный, – ответил я сухо, надеясь, что она догадается сменить неприятную для меня тему.

– А точнее?

Блин! Вот что мне не нравится в женщинах, так это их чрезмерное любопытство. Удовлетворить его может лишь записной болтун, способный вещать без остановки часа четыре. Например, политолог или депутат. А я не был ни тем, ни другим. И всегда считал, что молчание – золото.

– Это большой секрет… – сказал я шепотом, склонившись к ее уху.

– Я скорее отрежу себе язык, чем кому-нибудь проболтаюсь, – так же тихо ответила девушка и сделала характерный жест, известный в среде уголовников, – сделала вид, что рвет себе зуб.

Интересно, подумал я мимолетно, откуда у этой крошки такие богатые познания в языке специфических жестов?

Подумал, но большого значения нее придал – в двадцать первом веке разнообразная информация буквально льется на обалдевшего обывателя со всех щелей. Сейчас по телевизору чего только не увидишь. Одновременно университет и бордель на дому.

– Верю. Вам – верю, – подчеркнул я многозначительно. – Я выполняю "заказы".

– Простите – как!?

От удивления у девушки округлились глаза.