Невидимая битва

В XIX веке английский ученый Ральстон Скиннер, посвятивший себя расшифровке с помощью математического символизма Каббалы древних мифов, имен богов в святых писаниях, пропорций пирамид, святилищ и монументов, сделал вывод [100]:

"Существовал древний язык, который в наше время кажется нам утерянным, но следы его существуют, однако, во множестве… Особенность этого языка состояла в том, что он мог заключаться в другом и быть скрытым, и быть понятым лишь при помощи специального знания. Буквы и знаки слогов обладали, в то же время, способностью выражать числа, геометрические фигуры, начертания или идеографы и символы, скрытый смысл которых был окончательно пояснен притчами, в форме целых повествований или отрывков их, и в то же время, это могло быть изложено отдельно, независимо и различно, в начертаниях, каменных изваяниях или земляных сооружениях…"

То есть и легенда-миф, и линии Наска, и холмы Тепе могут передавать в ключе этого универсального мирового символизма некие общие истины космического порядка. А ветхозаветное предание о Вавилонской башне и "смешении языков", оказывается, вобрало в себя отзвук еще одной исторической истины – воспоминание о едином международном языке, употреблявшемся когда-то Посвященными всех народов.

Невольно вспоминаются сказки наши русские, оформленные Пушкиным в соответствии с одному ему знакомыми смысловыми закономерностями.

Почему, например, "тридцать три богатыря" в его поэме и тридцать три миллиона богов-строителей вселенной в пантеоне индуизма? "Дядька их морской" созвучен главе этих богов Браме-Ишваре, Логосу, сыну Майи. Майя, богиня Моря, вод космического Пространства. Она же "Мириам ясноокая" евреев, Мария, мать Христа. Мать с младенцем в руках, стоящая на серпе лунного месяца, какой ее под именем Мут изображали египтяне. "Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит…"

Царь Саргон халдеев, по преданию, младенцем был найден в закрытой и запечатанной смолой корзине, плававшей в водном потоке. То же самое и Моисей. И в халдейско-еврейское символическое предание о царях-пророках можно было бы добавить кусочек из "Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди":

"Сын на ножки поднялся,

В дно головкой уперся,

Понатужился немножко:

"Как бы здесь на двор окошко

Нам проделать?" – молвил он,

Вышиб дно и вышел вон".

Царь Салтан. Уберем из имени одну букву и получим имя, вокруг которого нагромоздилось исторически столько противоречий. Кто где отец и кто сын, и кто чей сын, поди разберись, когда священнослужители Бабариха и "ткачиха с поварихой" из века в век плели нити своих интриг, запутывая до неузнаваемости великие древние символы, и варили варево идолопоклонства мертвым статуям. И сделали, в результате, свою "не мышонка, не лягушку, А неведому зверюшку" – вечного дьявола с рогами и копытами, тень которого в человеческом сознании на века закрыла реального Ангела Света.

Во всех этих сказках "орешки не простые, в них скорлупки золотые", а "ядра чистый изумруд". Поэтому, наверное, и приходил Пушкин в негодование, когда говорили, что сказки его для детей написаны. Просто мы еще не доросли до их понимания.

Тридесятое Царство на Луне Тридесятое Царство. Расстояние от Земли до Луны можно измерить тридцатью земными диаметрами. Герой сказки отправляется в это царство вызволять из плена Тьмы свою единственную и ненаглядную половинку, половинку своей души. Чтобы соединиться со своей высшей душой, что сравнивалось и в мифах, и в учении Будды и Христа с таинством брака, нужно отстоять право на это в борьбе с силами зла, которые скрываются в самом человеке и являются животной частью его натуры. Борьба проходит через постоянное утончение и победу над мало-малейшими своими недостатками – от дерева к сундуку, от сундука к зайцу, от зайца к утке и так до яйца и до маленькой иголочки, в которой заключена смерть Кащея, низшего зла, которое кроется в каждом. ("Мудрые гнут себя самих") Герой обретает свою высшую половину, низшая человеческая половина души соединяется с высшей и становится единой с ней, и так она никогда не окажется во власти разлагающейся Луны – в Тридесятом Царстве.