Невидимая битва

В этих военных сводках нет ни одного намека на какое-то участие неопознанных летающих объектов в военных действиях, никакой их агрессии. Есть только попытки заигрывания с летчиками, иногда демонстрация своей неуязвимости, проявление любопытства. Но, в то же время, как быть с теми странными летательными аппаратами, которые маскировались под обычные самолеты и чем-то очень энергично занимались на севере Европы как раз накануне войны? Они участвовали в земных событиях или тоже только наблюдали? Даже если только наблюдали, то такое пристальное наблюдение за стратегическими объектами, за развязками железных дорог должно было иметь какую-то цель. Оно было для чего-то нужно.

Создается впечатление, что там, где происходит какое-то взаимодействие с миром людей, вмешательство в земные события, явление это принимает привычные человеку облики и только тогда взаимодействует. Как будто есть какая-то черта, за которую феномен не может переступить или переступает крайне редко, неохотно, словно боясь выдать свое участие в земной жизни. И, исходя из этого же, можно задаться вопросом: а сколько могло быть таких же неопознанных летающих объектов в форме самолетов рядом с человеком во время войны, когда самолеты в небе летали тучами и это было привычным явлением? На такие «самолеты» никто и не обратил бы внимания, и они могли бы остаться не замеченными. Но мы про них пока ничего не знаем, это может показать только целенаправленное изучение военных архивов. Пока для нас такого факта нет, а предположение — не факт.

С одной стороны, из военных сводок не заметно никакой агрессии НЛО. Сферы, диски, сигарообразные аппараты просто проносятся над кораблями, мимо самолетов, висят над танковыми сражениями, наблюдают за испытаниями нового оружия. Только наблюдают.

Значит, они никак и ни в чем не вмешиваются в земные события?

Можно сказать: они мудро стоят в сторонке и не вмешиваются в человеческие выяснения отношений. Они достигли такого уровня развития, что смотрят на эти драки свысока. И не ввязываются. Соблюдают нейтралитет.

Но можно задать и другие вопросы. < Мальцев С. А., 2003 >

Они соблюдают такой же нейтралитет, как Швейцария, в чьих банках до сих пор в виде золотых слитков хранятся зубы заключенных, замученных в газовых камерах? Они не вмешиваются, свысока наблюдая за кровавой бойней, которая разворачивается внизу, где людей как скот толпами гонят на заклание во имя расовой идеи? Во имя идиотизма нескольких медиумов, решивших услужить каким-то могущественным покровителям. Если они не вмешиваются, то миллионы ни в чем не повинных людей, которых уничтожают там внизу под их беспристрастным наблюдением, для них не больше, чем стадо безмозглых, бесчувственных животных?

Эти штуки летают над полями сражений, над дымящимися руинами, над бесконечными вереницами военнопленных. В этих штуках кто-то летает. Это можно или принять как факт, или выбросить из головы как факт, лишний для истории. Но если мы верим очевидцам, которым во время этой войны было не до космических фантазий, то мы принимаем этот факт как реальность, и тогда можно попытаться понять — а что же стоит за этой реальностью?

«Мудрое невмешательство» — одна из тех песен, которую напевают на ухо контактерам современные «инопланетяне» в «скафандрах», «облегающих серебристых комбинезонах» и прочих впечатляющих обликах. Но мы видели такое же «мудрое невмешательство» тибетских магов из «Общества Зеленого Дракона», «невмешательство» ламы Агарти, который также впечатлял лидеров нацизма своим экзотическим обликом, магическими и пророческими способностями. Впечатлял и «не вмешивался», духовно руководя руководителями Ордена арийских тамплиеров СС. Он не прикоснулся, может быть, своими чистыми руками в зеленых перчатках ни к одному предмету карательной машины Третьего рейха, но это не означает, что его руководство не имело никакого касательства ко всему идеологическому режиму, направлявшему карательную систему. Его прикасание к тем событиям было опосредованным, можно сказать, что оно было духовным. Но невозможно сказать, что оно было ничего не значащим. Скорее даже наоборот, такие духовные касания в истории, творимой людьми — живыми людьми со всеми их душевными поисками, заблуждениями, порывами и устремлениями, — оказываются важнейшими и решающими.

Обычно научный подход предполагает некую беспристрастность анализа. Да, мы должны быть беспристрастны. Не проявлять эмоций в рассуждениях. Но, оценивая чьи-то поступки, чью-то деятельность, мы должны применять не только факты и логику, но и чувства. Без чувств невозможно понять чувства и побуждения тех, кто участвовал в рассматриваемых нами событиях. Беспристрастность анализа не означает бесчувственность. И тогда неизбежно мы должны в анализе событий использовать свои человеческие чувства. Чтобы ими пользоваться как мерой.

Кто-то скажет: «Но мы не можем, не способны оценивать чувства и побуждения какой-нибудь сверхразвитой космической цивилизации. Нам, с позиции муравьев, не дано понять их образ мысли и чувства и их логику!»