Невезучие

С самого утра (разумеется, с перерывом на обед) от безделья и лени превеликой в княжеских палатах шла игра в любимые Елизаром «Сапоги и лапти», а играли, вестимо дело, на щелбаны. Разгромленные в пух и прах братья-близнецы Будимир и Святомир скромно притулились на приступочке трона, покаянно почесывая отбитые лбы. Ох и силен же был князь-батюшка в «Сапоги и лапти» дуться! Княжичи синхронно потирали одутловато распухшие чела, украшенные одинаковыми, надо признать, весьма изрядными шишками. Только у Будимира — справа, а у Святомира — слева. Елисей иногда тревожно вскидывал томные ресницы, с печальным предчувствием поглядывал на проигравших, слабонервно сглатывал и задумывался еще пуще. По палате, лихорадочно топча красную ковровую дорожку, маятником слонялся еще один княжич — Гвидон, следующий претендент на разгром и шишку. Близнецы Гвидона недолюбливали в открытую, резонно считая чистоплюем и неженкой.

— Эй ты, Ган… тьфу, Динь-Дон, прекрати шарашиться туда-сюда! — глумливо прикрикнул Святомир, свирепо зыркая в сторону младшего брата. — Вертишься, понимаешь, как вошь на гребешке, а у меня и без тебя в голове гудит, аки на храмовой звоннице!

Княжич остановился, заученно куртуазно отставил тонкую лодыжку, затянутую в модные эльфийские штаны в облипочку, и язвительно усмехнулся:

— Звенит — значит, это у тебя там пустота образовалась!

— Ты мне поговори еще, сопляк! — обиженно рявкнул Будимир. — Взяли, понимаешь, эльфийскую моду на бесстыжие штаны, смотреть противно! У одного портки до колен кожаные, перьями да рюшками кружевными обшитые, у другого — трусы красные поверх синих рейтуз… Тьфу на вас, охальники! — Но плюнуть Будимир не решился, побоявшись испачкать парадный красный ковер.

— Ой-ой, кто бы выступал! — мстительным речитативом завел Гвидон. — Забыли, что ли, как батюшка дал вам, сыновьям старшим, по стреле, вывел в чистое поле да велел стрелять куда глаза глядят, невест себе искать? Все равно, мол, на всех принцесс не напасешься. Так ладно Всеволод попал на боярский двор, а Добромил — на купеческий. Ты же попал в свинарник, а Святомир и вообще тебе в мягкое место…

Услышав упоминание о своем позоре, близнецы с кобелиным рычанием вскочили на ноги.

— Фу, сидеть! — властно гаркнул князь. — Не видите, что ли, брату думать мешаете!

Елисей что-то жалобно промычал, на носу у него повисла крупная капля пота.

— Лошадью ходи, надёжа-княжич! — напряженным шепотом на всю палату подсказал чародей Ерофил, один из двух княжеских советников, бдительно следивший за партией.

— Не слушай его, краса-княжич! — тут же взвыл Никодим, чисто из чувства соперничества и желания насолить давнему недругу. — Латника выдвигай!

Елисей растерянно завозился на лавке. Капля сорвалась с носа и упала на доску. Князь хохотнул густым басом и под столом несильно, а более для острастки пнул сына жестким носком сапога:

— Ходи уж, рохля!

Елисей зажмурил глаза, схватил всадника и от балды, вслепую, переставил на несколько клеток вперед.

— Болван! — мстительно констатировал отец. — Мой копейщик бьет твоего всадника. Ловушка тебе и разгром! — Он беспощадно вытянул толстые пальцы и одарил княжича полновесным трескучим щелбаном.

Елисей плаксиво взвыл и свалился со скамьи.

— А ну, подь сюды, сынку! — Князь поманил к себе Гвидона, видимо еще не исчерпав запланированный лимит фофанов.

Но княжич боязливо моргнул, поежился, сбледнул с лица и опрометью бросился вон из палат. Елизар запрокинул голову и бурно заржал, донельзя довольный собственной удалью.

— Это все чародей виноват, он подсказал! — оправдывался с пола Елисей, по лбу которого медленно расплывалось большое синюшное пятно.

— От служителей Смерти одно зло! — высокомерно изрек первосвященник Аолы, надменно оттопыривая слюнявую губу.

— Да уж конечно! — вредно хмыкнул чародей Ерофил. — Мы, служители королевы Смерти, наделены могучей магией и знаниями. Умеем превращать воду в вино и глину в хлеб! А другие, — он обвиняюще ткнул кривым мизинцем в сторону волхва, — только и могут, что кислород в углекислый газ, да пищу в г…

Толстый волхв обиженно засопел, хватая на изготовку свой посох, увенчанный звездой — знаком богини Аолы. Тощий, но высокий и жилистый чародей Ерофил ответно вскинул свой, с черепом на конце.

— А ну тихо, длиннополые! — сердито прикрикнул князь. — И чего вас вечно мир не берет? Ведь служите двум сестрам-богиням, а лаетесь ежедневно хуже дворовых псов. Быстро помиритесь!

Волхв демонстративно нагнул голову, сквозь зубы на всякий случай проклиная ненавистного чародея. А служитель Смерти дождался, пока первосвященник отвернется, и смачно харкнул ему на подол рясы.

— Ну, значит, закончим с развлечениями! — решил самодержец, нехотя отодвигая доску.