Невеста сумасшедшего графа

Вместо этого он сбежал… от искушения. А они подумают, что от девушки: значит, он настоящий сумасшедший. Абонвиль, возможно, заставит его показаться врачам и объявит умственно неполноценным.

– Черт возьми, – пробормотал он.

– Не хочу выглядеть навязчивой, – заметила Гвендолин, – и все-таки я ничего не понимаю. Что такого они могли сказать обо мне, если вы предпочли сбежать?

Я долго ломала голову, но кроме Берти…

– Не знаю, что с ним делать! – взорвался Дориан. – Проклятый идиот решил остаться со мной… до трагического конца… и я могу избавиться от него только силой.

«Тогда они обязательно посадят меня под замок», – закончил он про себя.

– Я заставлю его уехать, – пообещала Гвендолин. – Я одна из немногих, кто может общаться с Берти. Это все?

– Все? – эхом отозвался Дориан. – Нет, не все!

Я хочу, чтобы вы тоже уехали. Мне не нужен Берти, который заливается слезами всякий раз, когда слышит намек на мою болезнь. Мне не нужен Абонвиль, который говорит мне, что я обязан делать. Я вдоволь наслушался подобных советов от деда. И тем более мне не нужна жена, черт побери этого герцога!

Внутренний голос кричал Дориану, что именно жена нужна ему больше всего на свете, и он с трудом прогнал эротические образы.

Гвендолин нахмурилась:

– Странно. Никогда бы не подумала, что Абонвиль может чего-то не понять. Его английский безупречен. Или вы передумали жениться? Мне бы хотелось услышать ваши объяснения, милорд. Трудно о чем-то судить, если блуждаешь в потемках.

– Я не передумал, – сказал Дориан, борясь с абсурдным желанием разгладить морщинки у нее на лбу. – Смутно припоминаю визит Абонвиля и вашей бабушки… и его объяснения, что мы с ним кузены, хотя очень дальние. Больше ничего не помню. Удивительно, что я понял хоть это, ведь перед самым его приездом я выпил галлон лауданума.

– О, теперь понимаю. – Лицо Гвендолин прояснилось. – Некоторые люди под действием опиума становятся очень послушными. Должно быть, вы соглашались с ними, не понимая, о чем они толкуют.

Вдалеке прогремел гром. В небе висели тяжелые свинцовые облака, но девушка, казалось, их не замечала. Она внимательно смотрела на него, и ее зеленые глаза будили опасное томление в груди Дориана.

– Я попытался объяснить ему, но он не захотел слушать.

– Неудивительно, – отозвалась Гвендолин. – Наверняка он думает, что в прошлый раз граф Ронсли находился в состоянии умственного просветления, так как соглашался с ним. Сегодня же граф Ронсли стал возражать, и он приписал это временному помешательству.

– Подобная мысль приходила и мне, – пробормотал Дориан.

– Многие люди реагируют таким образом на иррациональное поведение, – сказала она. – Вместо того чтобы прислушаться к вашим словам, герцог вновь и вновь повторял свои аргументы, как будто втолковывал таблицу умножения глупому ребенку. Даже светила медицины, а уж им ли не знать, верят, что это единственный способ общения с человеком, находящимся в стадии возбуждения. – Гвендолин потерла острый носик. – Это ужасно раздражает. Поэтому вы потеряли терпение и сбежали.

– Все равно я допустил ошибку, – признался Дориан. – Надо было остаться и поговорить с ним.

– Пустая трата времени. Объяснение должно исходить от человека, в умственных способностях которого не сомневаются. Я сама поговорю с Абонвилем, меня он послушает. – Девушка замолчала и опять взглянула на небо. – Буря надвигается не слишком быстро. Наконец провидение выказало хоть немного здравого смысла. Было бы досадно возвращаться, так и не узнав, в чем же дело.

Конечно, ваши слова мне не очень приятны, но нельзя же заставлять мужчину выполнять обещание, которое он дал в подобном состоянии.

Берти сказал, что его кузина не из плаксивых, однако нотка сожаления в ее голосе пробудила у Дориана чувство вины. Гвендолин спасла ему жизнь… Хотя ее никто об этом не просил, он все же не мог не оценить мужество и умелые действия спасительницы. Кроме того, с ней хорошо разговаривать – она слушала и понимала.

Внезапно на горизонте вспыхнула молния, и небо раскололось от грохота.

Дориан взглянул на девушку.

– Тебе не показалось… ужасным, что я должен жениться, и именно сейчас?

Гвендолин пожала плечами:

– Могу представить, как это выглядит в твоих глазах. Не слишком отличается от женитьбы старика на молоденькой девушке, но такое происходит довольно часто.

Дориан знал, что такой брак подразумевает несколько месяцев, возможно, и лет, проведенных рядом с никчемным инвалидом, а в качестве компенсации – богатое вдовство и независимость.

Вряд ли он мог осуждать женщину за алчность. Он и сам не святой.

Тем более некоторые жены отличаются удивительным терпением. И что лучше: ложиться в постель с мужем, который, по существу, уже труп, или с пьяным самцом, ненасытным, пока его гложет страсть, и чувствующим только презрение и раскаяние после?

Недавно он был именно таким.

Дориан пожал плечами. В будущем его ждет то же самое, если он подчинится своим инстинктам и примет то, что она ему предлагает.

– Нам лучше вернуться. Вы устали и замерзли, – сказала Гвендолин и пошла к своей лошади.