Невеста смерти

— А Марс? Он не обидится?

— Марс сопровождает Октавиана в Путеолы.

— Один? — она решительно завертелась в его объятиях, стремясь встать на ноги.

Кэм взлетел по ступенькам и пронесся прямо в ванную, где опустил драгоценную ношу на широкое мраморное ложе, согретое теплом проходивших под ним и под плитами пола труб гиппокауста.

— Почему же один? С Рагнаром.

— Надолго? — она наконец смогла дотянуться до повязки на своей голове и жестких от полувысохшей крови волос. — Что это за дрянь?

— На пару дней. Не трогай, сейчас сам все сделаю, — как маленькой девочке, ласково и быстро отвечал Кэмиллус сразу на все вопросы Гайи.

Он, по-прежнему не выпуская ее из объятий, отдал несколько распоряжений заглянувшей в дверь пожилой рабыне, а сам продолжил раздевать девушку одной рукой, потому что ее голова покоилась на левом предплечье Кэма и он старался не потревожить ее.

— Пить хочешь? Я велел выжать сок из испанских апельсинов и слегка развести его водой. Будешь?

Она кивнула и прильнула губами к чаше с прохладным, душистым, в меру кислым питьем, а Кэм стал постепенно избавлять ее от пропитаной кровью одежды, на всякий случай внимательно осматривая ее кожу — вдруг он не заметил, и Дарий успел нанести ей еще раны, но, кроме ссадин от черепицы, больше повреждений на ее теле не было.

Наконец, мужчина развязал узлы на ее строфосе и сублигакулюме и опустил ее в наполненную теплой водой ванну:

— Моя умница, — растроганно прошептал он Гайе, поцелуем выражая свое восхищение ее терпением и умением принять помощь тогда, когда это действительно необходимо. — Расслабься, я не дам тебе соскользнуть под воду. Откинься на край ванны, и я промою твои локоны.

— Может, я все же сама? — робко возразила она, чувствуя, что даже если он и согласиться. То сил у нее все равно на это нет.

— Зачем? Доставь мне такое удовольствие. Касаться тебя уже награда.

Кэм вымыл ее с ног до головы, избавляя от потеков крови, залившей девушку с головы и если не до ног, то до пояса точно. Для того, чтобы промыть волосы. Он осторожно снял наложенную врачом повязку и убедился, что кровь давно остановилась. Мужчина разобрал по сторонам жесткие от крови колечки волос — он действительно испугался предложения врача обрить Гайю, чтобы зашить рану, но по дороге успокоился, взял себя в руки и осознал, что если не сделать этого, то волосы попадут в рану и вызовут нагноение. Но, к его облегчению, раны, которую он ожидал увидеть — глубокого развороченного рва с белеюшей на дне костью — он не увидел. Клинок Дария был наточен тщательно, и острейшее тонкое лезвие только слегка надсекло кожу, лишь по случайности задев какой-то сосуд.

— Тебе повезло! — он не скрывал ликования. — Боги действительно хранят тебя! Легкая сечка. Ну а из головы, сама знаешь, крови вытекает почему-то всегда много. Мне помнишь, стрела бок прошила? Так крови было в десять раз меньше, чем когда накануне на тренировке слегка бровь рассекли.

— Будешь зашивать?

— Нет. Разгребу волосы по сторонам и намажу все той же мазью.

— И все? — обрадовалась Гайя.

— И все, — согласился Кэм, ополаскивая ее чистой водой и вынимая из ванны. — И будешь отдыхать. Поспишь, а я попробую для тебя приготовить приятное событие.

— Какое?

— Увидишь, — ответил он загадочно, укрывая ее легким и теплым одеялом, а сам думал, удастся ли ему провернуть задуманное.

Убедившись, что Гайя заснула и велев пожилой рабыне, помнившей еще его мать и даже видевшей мельком отца, быть начеку и выполнить все просьбы гостьи в отношении еды и комфорта, но не давать ей вставать с кровати, Кэм быстрыми шагами вышел из дома. На крыльце он столкнулся с Волком.

— Как она? Я погнался за вами следом в госпиталь, но врач сказал, что ты уже увез ее. Довез живой? — в голосе мужчины звучала такая неподдельная тревога, что Кэм и не знал, толи ему ревновать, толи просто удивиться такому откровенному проявлению человеческих чувств у всегда холодного и сурового Волка.

— Жива.

— Очнулась? Врач сказал, что она вряд ли придет в себя, слишком серьезный удар. Он переживал страшно, что ты ее увез. Боялся, что растрясешь на лошади, и все.

Волк умолчал о том, какое отчаяние охватило его после разговора с врачом. Выслушав тихое, чтобы не слышали остальные раненые, предостережение Планкуса о том, что подобные повреждения часто приводят к необратимым и печальным последствиям, тем более у женщины, и что у Гайи мало шансов сохранить здравый рассудок, даже если она оправится от самой раны, Волк выбежал из санитарной палатки. Он хотел бегом бежать догонять Кэма, но сообразил, что и врач, которого он нашел ошеломленным, растерянным и запыхавшимся, не смог остановить его сразу по горячим следам. Волк сам не заметил, как выскочил на тренировочную площадку — на его пути оказался незамеченный им сразу деревянный столб, на котором отрабатывали удары мечом. Он в сердцах врезал по этому толстому изрубленному полену, вкопанному глубоко в землю — и уже устремившись дальше, услышал за спиной подозрительный сухой хруст…