Невеста смерти

Очарованный торговец давал Катарине лучшую цену, извлекая для нее из закромов не тронутые червями продукты, а затем улыбался довольной улыбкой, когда ее изящные пальчики невзначай касались его ладони при передаче самой пустячной суммы за приобретенные овощи и корнеплоды.

То же повторялось и в мясной лавке, хотя сварливая жена мясника придирчиво следила за тем, чтобы муж не лишился выручки из-за одного лишь подмигивания какой-то девицы. Тем не менее и из этой лавки Катарина уходила с самой нежной вырезкой, а пану мяснику всегда удавалось украдкой сунуть ей пару колбасок или тайком наполнить ее глиняный кувшин свежим лярдом, когда супруга случайно отворачивалась.

Пану Млынару не нравилось отпускать дочь одну в эти походы на рынок. Прежде он посылал с ней Иржи, своего младшего сына, и тот, следуя за сестрой словно приклеенный, по настоянию отца следил за тем, чтобы к Катарине ни в коем случае не приближался сын кузнеца. Однако теперь Иржи прислуживал в замке и не мог ее сопровождать.

В один из таких дней на оживленной рыночной улице Катарина почувствовала, как чья-то рука нежно легла ей на локоть. Обернувшись, она увидела перед собой симпатичное лицо Дамека, чьи карие глаза светились любовью.

– Встретимся за пивоварней, – шепнул он. – Я должен тебя увидеть!

Губы девушки промолвили «нет», но в глазах юноши стояло такое желание!.. Внезапно смутившись от его немигающего взгляда, она потупила взор, а когда наконец осмелилась поднять голову, он уже исчез в толпе.

Катарине предстояло сделать еще немало покупок, поэтому она не знала, сможет ли увидеться с Дамеком и вовремя вернуться домой, чтобы приготовить обед. Яркое зимнее солнце уже согревало ей спину, и она знала, что отец и другие братья и сейчас не отказались бы от супа и краюхи свежего хлеба.

Девушка быстренько приобрела все необходимое, даже не став выбивать лучшую цену. На этот раз она не озаботилась тем, чтобы погладить мясника по руке или поторговаться с зеленщиком, кокетливо накручивая на палец якобы случайно выбившийся из прически завиток волос. Хотя мать, конечно, заметит, что она потратила все выданные монетки, ничего не сэкономив для следующего раза, и станет распекать за то, что она была столь беспечна с семейными деньгами.

Пивоварня стояла на Латранской стороне Влтавы, за баней и францисканским кладбищем. Путь до нее от суетливого рынка предстоял неблизкий – нужно было обойти одну из делающих петлю излучин реки, а у Катарины с собой была еще и тяжелая корзина, куда вошли три головки капусты и несколько фунтов корнеплодов, из которых она намеревалась приготовить суп для голодных братьев. Над верхней губой у девушки выступили капли пота, и тонкие его струйки уже текли и по ее запястьям. Она беспокоилась, как бы не растаяло свежее масло или не свернулись в кувшине густые сливки.

И почему Дамек назначил встречу в таком отдаленном месте?

Ответ она знала – ее отец избил бы его до потери сознания, а может, и вовсе убил бы, если бы обнаружил, что они тайком встречаются. Тканая тростниковая корзина по-прежнему больно врезалась в нежные ладони девушки. Она подняла корзину на уровень груди, обхватив ее посередине обеими руками.

– Зачем ты несешь такую тяжесть? – окликнул ее чей-то голос из полумрака ближайшей лачуги.

Посмотрев через плечо, Катарина увидела темноволосую цыганку, сидящую на неотесанной бревенчатой скамье. Одетая во все пурпурно-красное, она носила в ушах сверкающие сережки цвета чистого серебра, тогда как волосы ее были перехвачены на затылке желтым шарфом.

– Я… я…

– А, понимаю, – ухмыльнулась незнакомка, обнажив редкие зубы. – Встречаешься с любимым. Вижу по твоим глазам.

Катарина едва не задохнулась от изумления. Лицо ее залилось краской.

– Можешь быть спокойна, красавица, – рассмеялась цыганка. – Я умею хранить секреты. Но остерегайся хозяина пивоварни. Это не человек, а сам дьявол.

Она сплюнула в грязь и в жесте проклятия вытянула руку в направлении пивоварни.

– Можешь оставить корзину у меня, – предложила она. – Так ничто тебе не помешает насладиться обществом твоего возлюбленного.

Катарина уже знала, чего можно ждать от цыганок, а потому решила оставить утренние покупки при себе. Покачав головой, она вежливо поблагодарила женщину.

– Не доверяешь мне, а, красавица? – промолвила та, и ее улыбка погасла. – Что ж, тут ты права. Ступай же, и заставь потом своего любовничка тащить эту тяжесть!

Дочь мельника поспешила удалиться – она и так сильно опаздывала. Солнце уже начало растапливать лед в лужицах, и от влажной земли поднимался легкий туман. Когда она подошла к пивоварне, в нос ударил зловонный запах хмеля. «И как только Маркета терпит ухаживания этого толстяка-пивовара!» – подумала она, поморщившись.

– Сюда! – позвал знакомый голос из заброшенного амбара.

Катарина на всякий случай огляделась: никого. Открыв дверь амбара, она обвела взглядом кучки обмолоченного ячменя.

– Дорогая! – вскричал Дамек. – Мне нужно было с тобой повидаться!