Невеста смерти

Голоса звучали у бастарда в голове, накатывая шумными волнами. Он зажал уши руками и заревел на весь лес.

«Возьми ее! Возьми ее!» — требовали голоса.

– Она моя!!! – прорычал он и стал надвигаться на Катарину, развязывая шнурки на штанах. В глазах его появилась осмысленность и сосредоточенность, свирепая и беспощадная.

– Вот мы и встретились снова, красавица!

* * *

Ее девственность забрали грубо и бесцеремонно, на холодной, усеянной прошлогодней листвой луковой поляне, прижав ее к шершавому стволу. За изнасилованием наблюдали двое улюлюкающих скотов, свято веривших, что, овладев девицей таким мерзким образом, королевский сын избавится от преследующих его демонов.

* * *

Что-то умерло в душе Катарины в тот день. Услышав стук удаляющихся в глубь леса копыт, она кое-как поднялась с земли. Листья и ветки прилипли к ее влажной от испарины коже, а там, где ее прижимали к земле, к ней прилипли листья и прутики.

Лицо у нее болело, на губах чувствовался солоноватый привкус крови. В складочках кожи, там, где раньше собиралась сладкая сахарная пыль, теперь держался вонючий запах мужского пота и семени.

Дочь мельника натянула на грудь разорванную кофточку и заковыляла туда, где рассталась с Иржи.

Облизывая окровавленные губы, она думала, что уже никогда, наверное, не сумеет ощутить сладкий вкус жизни.

Глава 43. Матьяш и Тамаш из Эстергома

Мальчишка с измазанным сажей лицом шуровал палкой в потухшем костре, пытаясь разбудить уснувшее пламя. Медленно, терпеливо подкармливал он огонек сухой травой и щепками.

Когда угли наконец полыхнули, он осторожно подул, стараясь поддержать воспрянувшую жизнь.

Но огонь был не единственным, за чем приходилось ухаживать. Его брат стонал неподалеку, под навесом из рваной грязной одежды.

– Воды… – прохрипел раненый.

Мальчик приподнял голову брата и прижал плошку с водой к его пересохшим губам.

– Пей, Адам. Пей.

Несчастный сделал глоток, хотя куда больше воды пролилось на подбородок и шею.

– Спасибо, Тамаш, – выдохнул он.

– А теперь поспи, – сказал мальчик. Он знал, что именно так сказала бы и их мама.

* * *

Сидя верхом на своем андалузском жеребце, Матьяш наблюдал за этой сценой в подзорную трубу. Затем вернул трубу своему сопровождающему.

– Принеси мне одеяло, – приказал он, возвращая трубу стоявшему рядом всаднику. – Я спущусь в тот лагерь.

Командир нахмурился и медленно покачал головой.

– Я отправлю туда разведчика. Вашему высочеству слишком опасно идти без сопровождения и пешком.

Матьяш вскинул руку, заставляя его замолчать.

– Немедленно принеси мне одеяло, – рявкнул он и, спешившись, бросил поводья слуге.

У командира глаза полезли на лоб, когда эрцгерцог Матьяш зачерпнул пригоршню грязи и сначала вымазал ею свои сапоги, а потом испачкал и лицо.

* * *

Набросив одеяло на плечи, Матьяш вступил во временный лагерь.

– Кто идет? – крикнул по-венгерски мальчишка, хватаясь за пику.

Они даже не оставили ему ружья, подумал эрцгерцог.

– Я из трансильванского отряда Батори, – отозвался он. – Ты говоришь по-немецки?

– Немного, – сказал мальчик, все еще целясь Матьяшу в сердце; сил на большее ему недоставало.

– Я пришел проверить, не укрываете ли вы здесь дезертиров.

– А почем мне знать, что ты сам не дезертир? – дерзко спросил мальчишка, откидывая с глаз грязные волосы. – Почем мне знать, что ты не пришел украсть то немногое, что у нас есть? И убить меня и раненых?

Брат короля невольно улыбнулся такой дерзости, особенно учитывая тщедушное сложение и бледность караульного.

– Помогите! – простонал человек, лежавший позади мальчишки. Глубокая рана на его шее пламенела алой розой на фоне грязной кожи.

– Ну, покажи, на что ты способен, – сказал юный охранник лагеря, роняя тяжелую пику и хватая кувшин с водой. – Подсоби мне с раненым.

Матьяш кивнул и пошел за ним к стонущему солдату.

– Держи это покрепче. – Мальчик приложил сложенную в несколько раз тряпицу к шее солдата. – И помоги приподнять его, чтобы он смог попить.

Эрцгерцог помог караульному поднять голову раненого к кувшину. В какой-то момент, когда он менял руку, повязка соскользнула с шеи солдата, и вода начала вытекать из его раны.

Глядя на этот ручеек, Матьяш вспомнил белого голубя, которого подбил, когда был мальчишкой. Он хотел оставить птицу у себя, но каждый раз, когда голубь пил, вода просачивалась из раны, проделанной его стрелой. В конце концов голубь умер. Матьяш прятал слезы от отца и старших братьев и тайком поглаживал белые перья.

– Надо плотнее прижимать тряпку, чтобы вода попала ему в живот, – напустился на него охранник, – иначе он не выживет!

Эрцгерцог прижал грязный комок к ране и немного подождал. Затем, когда он отнял тряпку, она была влажной, но не промокла.

Они с караульным уложили солдата на одеяло и оставили спать.

– Извини, мне нечего предложить тебе поесть, но можешь погреться у нашего костра, – предложил мальчишка. – Сейчас подброшу еще дров. Мои братья и дядя рассердятся, если я не окажу гостеприимства разведчику из королевских венгерских войск.