Невеста с площади

Владимир Иванович Даль Невеста с площади

Едва ли кто у нас не слыхал о народном поверье: что берут или что можно брать невесту из-под кнута. Так выражается простой народ в рассказах своих об этом странном деле, тем более странном, что нет и не бывало закона, который бы допускал самую возможность этого мнимого обычая, а между тем народ во всей России верит в него и пересказывает сохранившиеся о том предания. Вот одно из них: оно, как и все подобные ему, основано на укоренившемся мнении, что если явится человек, который в самую минуту торговой казни преступницы объявит гласно желание покрыть вину ее, то есть обвенчаться с нею и взять ее на свой ответ, то казнь немедленно отменяется, и невесту вместе с посланным ей судьбою суженым везут прямо к венцу. Не могло ли быть подобного, освященного одним обычаем дела в старину, когда правительственный и общественный порядок основывался более на обычаях, чем на писаных законах?-- Вот что, между прочим, об этом говорит предание.

В одной из средних губерний наших, в хорошем селе, жил не бедный крестьянин, семьянин, и между прочим была у него дочь Дарья. Девушка эта смолоду показывала в нраве своем много особенного, чего ни родители ее, ни другие приближенные не умели да и, конечно, не старались понять, и даже впоследствии не могли хорошенько объяснить. Иные называли ее упрямою, даже злою, тогда как другие говорили, будто она к доброму человеку так добра, что и меры нет, но что сердце ее не терпит никакой обиды или неправды, а что зла бывала она разве тогда только, когда подводили ее под напраслину, которой она не терпела. Она, как уверяли, была жалостлива и послушна, если ее не раздражали грубою бранью, поклепом или несправедливым и непосильным требованием. Но когда она выросла и, как говорится, заневестилась, то все это вскоре было забыто, а добрая слава о Дарье ходила по всему околотку. Она была черноволоса и черноглаза, очень бела для крестьянки, росла и статна; черты лица ее были чрезвычайно живы и выразительны, и зл здравый прямой ум свой она получила прозвание козырь-девки. Она также известна была самою работящею девкою в селе: дело у нее под руками не только кипело, но и горело; она всегда бралась за него со смехом, шутками и песнями; но если, по временам, на Дарью находила хандра по поводу какой-нибудь обиды или неправды, то она замолкала на целую неделю и не прежде делалась опять тою же веселою певицей, как высказав обидчику своему всю правду в глаза и сказав, не выжидая ответа: "Бог с тобой".

Естественно, что за такою девкой ухаживало много парней; говорят, что, когда однажды двое из них поссорились из-за нее и чуть было не подрались, то она закричала им: "Чура не драться, дураки: лучше подите сюда, так я сама, из своих рук поколочу вас обоих да и погоню коромыслом со двора!" Говорят тоже, что Дарья была благосклоннее, чем ко всем прочим поклонникам своим, к бедняку, к сироте парню, который жил в селе в работниках; но само самою разумеется, что парень этот был не дружка и не ровня Дарье, которая не смела и думать о таком женихе; нашелся другой, по нутру отцу ее, по нраву матери -- сын земского волостного писаря, молодой щеголь, видный собою и с наживным достатком, но поведения ненадежного. Отец, хоть и сам хмельной, не раз колачивал его, по возвращении из города с погулу, приговаривая: "Хоть и валентир, да не ходи в трахтир, не играй в беляндряй, не испивай горячих шпунтов".

Жених этот Дарье не нравился: она отпрашивалась долго у отца и матери и называла жениха в глаза нахалом за то, что он не хотел от нее отстать; но, наконец, должна была согласиться и выйти за него, потому что в подобных случаях дело решают старики, которые больше нашего знают. Главным доводом родителей было то, что и мать Дарьи в свое время не хотела идти за отца ее, а после вышла, да вот, благодаря богу, и живут. Сыграли свадьбу, на которой подруги Дарьи не шутя плакали и причитали по невесте, то есть не для одного обыка и приличия, а потому что жалели ее, и до трех раз принимались петь: "Утопили же твою головушку да за водопьяницей",-- так что наконец отец невесты, окрысившись, прикрикнул на них: "Да ну вас и с этою песнею, на свою б голову вам ее!" -- и тем заставил их замолчать. Расплели Дарьюшкину черную косу -- все девушки плакали; не плакала только одна она, а что думала она, не знаю. Об этом на селе было много пересудов; иные говорили, что она не плакала от злости, другие, что охотно шла за сына земского и только притворялась.