Невеста на уикенд

Хватит этого фарса. Хватит игр. Устал. Заберу Настю, и мы уедем. Только вдвоем. Домой. И мне совершенно плевать на фирму отца и на их с матерью принципы. По большей части матери. Столько грязи я не слышал из ее уст никогда. Словно плотину прорвало. А главное, ты слушаешь и не понимаешь, чем твоя любимая женщина заслужила такие слова? Тем, что из простых смертных? Не богата? Умна и не строит из себя охотницу за выгодной партией?

Господи, ощущение, будто мать живет где-то в каменном веке!

И права была Настя, когда сказала ей, что она своими же руками разрушает все, что так тщательно мы с Инной строили.

Далекие десять лет назад чуть не развела по разным сторонам сестру с мужем, а теперь под удар попали мы с Настей. Но, в конце концов, это ее право – дуться. 

Внутри все кипело и клокотало от злости и чувства несправедливости, пока летел по коридору в нашу спальню. Хотелось со всей дури припечатать кулаком по этим сверкающим чистотой и дороговизной стенам.

Опостылело. Надоело! 

– Настя, мы уе… – говорю, открывая дверь в спальню, и тут же замираю на пороге, остро ощущая, что что-то не так. Секунда. Две. Три – и в голове проясняется. Вещи. Они раскиданы по всей комнате. Ее вещи.

– Настя! 

Как сумасшедший, несусь по всей комнате – Загорской нет. Гостиная, ванная, балкон – пусто.

Нет ее!

А потом на глаза попадется чек. Тот самый, что был выписан на ее имя. И кольцо с запиской, прочитав которую, я понял, что мой мир пошатнулся первый раз.

Черт бы тебя побрал, Настя! Что ты творишь?! 

Никогда не знал, что так может колотить изнутри и так может болеть сердце. Никогда в жизни у меня не тряслись руки так, как в этот раз, пока я несся в сторону аэропорта, запредельно превышая скорости и то и дело раз за разом набирая ее номер. Вылетал на встречную, нарушая все возможные правила и топил так, что дух вышибало от скоростей.

Кто?! Кто ее увез?! А главное, деньги. Где она взяла деньги на билет обратно? Раз оставила все, что я ей купил и даже тот гребаный чек, который заслужила по праву, оставила мне!

– Настя, твою мать! – отшвыриваю мобильный, когда в очередной раз мне отвечает автоответчик, сильнее сжимаю руль и вжимаю до предела педаль газа.

Дорога проносится как одна сплошная картинка. Полчаса за десять минут. Рекорд. Но лучше бы его не было в моей жизни, потому что чем дальше, тем накрывает все сильнее.

Бросаю машину на парковке и, как безумец, несусь по зданию аэропорта. Высматриваю в толпе свою Настю. А вокруг люди, люди, люди – сотни лиц, и ни одного похожего! Ни одного, сука! 

Паника. Все сильнее накрывает паника, и хочется заорать от того, что ее нет. Нигде нет!

А когда бросаю взгляд на табло, понимаю что опоздал. Оборачиваюсь к окнам, что выходят на взлетную полосу и вижу, как буквально у меня на глазах самолет до столицы, в котором летит она, взлетает. 

Телефон отключен. Ответа нет.

– Что ты творишь, Загорская?! – вцепляюсь руками в волосы, которые готов рвать от безысходности и рычу, сжимая челюсти.

Я же просил! Просто просил подождать! Уверял, что решу сам. Но у нее всегда и на все было свое мнение. Самостоятельная. Самостоятельная и глупая Настя, которая из-за надуманного самопожертвования решила разнести “нас” в клочья. 

Больно. С...а. Почему же так больно?!

Глава 47. Илья

Не представляю, где я беру в себе сил, чтобы вернуться на виллу. Игнорирую напрочь попытки отца поговорить и, быстро упаковав вещи, в тот же день, следующим рейсом лечу в Москву. Все четыре часа гипнотизирую взглядом мобильный, будто вот-вот случится чудо, и, несмотря на “авиарежим”, гаджет оживет. Я отвечу и услышу любимый голос любимой женщины, которая признает, что сглупила и скажет, что ждет меня.

Но нет. Такое бывает только в сказках.

А вернувшись в город и первым делом из аэропорта заехав на работу, узнаю, что Загорская уволилась. Буквально пару часов назад забрала документы и вещи.

Моя приемная пуста. На ее присутствие ни намека. А кабинет встречает гнетущей, давящей тишиной. 

Я думал, больно было, когда смотрел вслед самолету.

Оказывается, нет.

Режет в груди сейчас. Да так, что хочется отключиться. Уснуть и не проснуться.

– О, командировочное начальство вернулось! – заглядывает в кабинет Вадик с лыбой от уха до уха, но как только замечает, что я не в состоянии не то что шутить, но даже и говорить, примолкает. 

– Все в норме, Илюх? Что-то случилось?

– А ты не слышишь? – ухмыляюсь, присаживаясь на край рабочего стола и потирая стучащие виски.

– Что? 

– Жизнь моя с треском катится в ад.

– Сокольский, ты пьяный, что ли? – сводит брови на переносице дружище. – Я не пойму тебя вообще.

– Пьяный, Вадяс, – стучу друга по плечу. – А еще больной на голову.

И больше не говоря ни слова, ухожу, снова набирая номер Насти. Нещадно садя батарейку. Но трубку она так и не берет. На сотни моих звонков она не отвечает, и сообщения словно улетают в пустоту. Вообще создается ощущение, что я бьюсь в наглухо закрытые двери. Отгородилась. Исчезла. Самоустранилась.

Браво, Загорская. Как только поймаю, а я поймаю, спрошу с нее за каждый час адского пекла, в котором я сейчас пребываю.