Невеста моего брата

Было забавно, что она думала, будто я ревную ее к Фабьену, в то время как она и не думала ревновать меня к Аннабель, которую я пригласил обманным путем, так как хотел быть рядом с ней все выходные, планируемые как мадьярское венчание наших отношений с Софи.

— Он милашка, — не унималась она. — Я сфотографируюсь с ним на свой мобильный телефон и буду всем показывать. Устрою показуху в лавке. Позвони Аннабель и передай потом трубку мне.

— Я сейчас не хочу.

— А чего ты хочешь?

— Сыра.

Она засмеялась и стала раздеваться. Мы были у меня дома. Она спросила, почему у меня не было детей с моей бывшей женой. А почему не было детей у нее?

— У меня было двое, но я их не сохранила. Я не любила этого типа.

— Это был один и тот же тип?

— Нет, два разных типа. В разное время.

— Ты не знала, что ты их не любишь, прежде чем от них забеременеть?

— Нет.

Я поймал себя на том, что я говорю о ребенке с женщиной, которая была для меня никем, которой я постоянно мысленно изменял с Аннабель и которую я брошу ради невесты своего брага, как только та станет свободна. Софи ушла в 14:30, чтобы открыть свою лавку после обеденного перерыва. Она спросила, когда мы увидимся. Я бы сказал никогда, если бы не нуждался в ней, чтобы увезти Аннабель в Будапешт. Она уходила налегке, этим весенним днем, счастливая от того, что ее трахнули. Это был один из моментов в моей жизни, когда я больше всего сожалел, что я не женщина.

Я позвонил Аннабель из парка Монсури, который находится недалеко от метеорологической станции. И попал на автоответчик. Я сказал, что звоню но поводу выходных, которые мы с Софи собираемся провести в Венгрии, и что мы будем рады, если она поедет с нами, так как это позволит ей увидеться с Фабьеном. Потом я растянулся на траве, ожидая ее звонка в полном комфорте. Меня всегда удивляло, что в парке можно в любой момент улечься на траву и смотреть в небо, ничего не делая, даже в сорок один год. Там были бегуны и студенты. В Монсури мало стариков, так как там крутые склоны. Мобильный телефон молчал, за исключением звонка из газеты. Один из моих сотрудников поинтересовался, где я и что я делаю. Я сказал ему, что он мой подчиненный и, следовательно, не может задавать мне подобные вопросы.

— Скоро я уже не буду твоим подчиненным.

— Ты что, увольняешься?

Я знал, что меня как делегата от персонала уволить не могут.

— Газету продали.

— Это официальная информация?

— Пришла депеша из агентства Франс Пресс. Прочитать?

— Не надо, посмотрю завтра.

— Понятно, ты как делегат от персонала ничем не рискуешь.

Мне нравится ничем не рисковать, но кто ничем не рискует, тот ничего не имеет. Мой сотрудник забыл к тому же о моих 13 годах стажа. Я верю в трудовой стаж. В конечном итоге только он чего-то стоит. Эти слухи о купле-продаже передавались из ушей в уши уже несколько месяцев, в итоге — никто в них уже не верил. Они обманули даже тех, кто был со стажем.

Внезапно небо для меня помрачнело, в воздухе запахло бедой, которая незримо присутствует при всех переменах. Я почувствовал себя маленьким ребенком среди больших деревьев.

Аннабель позвонила мне, когда часы пробили полночь. Она пришла из ресторана с Фабьеном. Он в Париже? Нет, это она в Будапеште.

— Ну ты меня и рассмешил своим сообщением. Конечно, приезжайте в Венгрию! Это классная идея! Мы снимаем номер в «Артотеле». С чудесным видом на Дунай. Сколько стоит номер, Фабьен?

Он не знал, потому что за него платила студия. Чтобы узнать, ему надо выйти из номера, а он уже лег спать. Накачался гашишем и водкой, подумал я.

— Это в пределах ста пятидесяти — двухсот евро за ночь. Тебе но средствам?

— Меня приглашает Софи.

— Сутенер!

Сутенер — это лучше, чем дурак?

* * *

Софи купила для нас билеты Tempo Challenge, между эконом- и бизнес-классом. Она не захотела присоединиться к Фабьену и Аннабель в «Артотеле», который был, по ее мнению, слишком современным. Она предпочла «Асторию», старое барочное здание, реквизированное нацистами во время Второй мировой, потом высшим советским командованием в 1956 году. Не заняться любовью сразу после нашего въезда в отель показалось бы нам пустой тратой денег. На улице Коссуф было очень шумно, но торговка сырами, как и я, любила уличный шум. Тишина напоминает нам о смерти. Мы гуляли но ночным улицам, прошли через бывшее гетто и вышли к кварталу Оперы, где мы заказали выпивку и пирожные. Венгерские кондитерские изделия — это улучшенная, восточная, сверхкалорийная версия венских кондитерских изделий. Именно в Будапеште, видя, как Аннабель объедается сладостями, я подумал, что когда-нибудь она может сильно растолстеть. Софи выбрала знаменитый zserbószelet — тертый орех, яблоки, абрикосовое варенье, шоколадная глазурь, — а я palacsinta, блин с начинкой из толченых орехов, апельсинных цукатов и винограда, с соусом из черного шоколада и горячего рома.