Невеста мастера

На фоне царившего в зале беспорядка его невозмутимый, какой-то парящий в горних высях облик внушал невольное уважение, и даже легкий страх — уж не посланник ли Божий явился прямо с неба? На груди у него висел простой деревянный крестик, на лице было выражение концентрированной благости, за фасадом которой внимательный наблюдатель мог бы обнаружить недюжинный изворотливый ум. Лок стиснул зубы, подумав о рубцах, которые этот ублюдок оставил на плечах Констанс. А теперь вот еще покушение — на саму ее личность!

— Это ведь он, не так ли? — тихо спросил ее Лок. — Выходит, ты никого не убивала. Так что ты ни в чем не виновата.

— Он жив! — повторила она, отнюдь не с облегчением, а скорее с возрастающим ужасом. — Боже!

Она сделала движение, как будто собралась убежать. Лок положил ей руку на плечо.

— Я здесь, с тобой, Констанс. Тебе не надо больше спасаться бегством.

Она как будто не слышала его.

— Спокойствие! — ревел судья Хейнс. — Призываю к порядку! Что вы хотите этим сказать, мистер Латэм?

— Хочу сказать, что у нас теперь есть возможность выяснить истину, сэр! — ответил Роджер. — Преподобный Тейт прибыл из святой миссии на Сандвичевых островах, и он хорошо знает эту женщину, которая называет себя Констанс Латэм.

— Тогда, быть может, вы соблаговолите пролить некоторый свет на это дело, преподобный, пока заседание не превратилось совсем в балаган? — осведомился судья.

— Воистину, ваша честь, мой долг требует от меня освободить эту невинную, введенную в заблуждение семью от паутины обмана. — Прищурившись от беспокоившего его света, пастор вновь обратил свой неподвижный взгляд к Констанс. — Мне известна эта женщина. Ее имя — не Констанс Латэм, а Лилио Янг, она сирота, которую я удочерил и воспитывал в миссионерской школе в Лахайне.

— Но она и есть Констанс? — Морщинистое лицо Алекса Латэма выразило брезгливое недоверие. — У нее медальон моего сына!

Констанс обеими руками схватилась за серебряный овальчик, висевший у нее на шее. Этот жест, который она сделала инстинктивно, не думая, равным образом мог означать и признак уверенности в себе, и признание вины.

— Лилио Янг! Нет, это ложь!

— Это была моя ошибка — что я отдал его Лили, — объяснил Тейт печальным голосом. — Я думал, что эта игрушка будет каким-то утешением для несчастного дитя.

— Объясните, что это все значит! — потребовал Алекс. — Что за загадки?

На гладком лице преподобного Тейта появились сочувственные морщинки.

— Ваш сын, Джеймс, ответил на призыв Господа, и по мере сил мне помогал распространять слово Божие среди язычников. Он нашел там себе супругу, но она умерла, оставив ему дочь. Потом, лет десять тому назад, во время эпидемии лихорадки, Господь призвал его к себе.

— Да, да! — нетерпеливо бросил Алекс. — Я это все знаю.

— Но вы не знаете и не можете знать, что в тот же день, когда мы хоронили Джеймса, маленькая Констанс утонула в проливе Уауа.

Констанс застонала, ее колени сами собой подогнулись. Опустившись на кресло, она закрыла лицо руками, совершенно выведенная из равновесия каким-то тошнотворным, непереносимо ужасным полувоспоминанием.

Алекс издал вопль, в котором смешались удивление и возмущение. Лок нахмурился — почему на Констанс это так подействовало? Между тем преподобный Тейт продолжал:

— Лили была так безутешна — ведь Констанс была ее самой близкой подругой. Я даже боялся за ее душевное здоровье. О, ваши сердца бы разорвались, если бы вы слышали, как она разговаривала с мертвой как с живой, а потом даже сама стала за нее отвечать. Тогда это казалось безобидной игрой, успокаивающим средством для очень уж эмоционального ребенка. — Пастор печально покачал головой и увещевающим жестом протянул руку к Констанс. — Но Лили, нельзя же заходить так далеко! Неужели ты не видишь, как ты своим враньем внесла раздор среди этих добрых христиан?

Констанс вновь громко застонала, не в силах что-нибудь сказать в ответ, раскачиваясь взад-вперед как ребенок, пытающийся унять боль, а в голове метались какие-то жуткие образы — она тонет, серебряные пузырьки воздуха поднимаются вверх, волны смыкаются над ее головой.

— Ну, девочка, это правда или нет? — яростно вопросил Алекс голосом, в котором слились отчаяние, боль и обида.

— Отстань от нее! — рявкнул Лок. — Не видишь, она в шоке!

— Еще бы! Она не ожидала, что ее трюк будет разоблачен! — вставил Роджер. — Да вот правда-то всегда выходит наружу! Посмотрите на нее! Ей нечего возразить своему опекуну!

Голубые глаза Лока сузились от ярости.

— Вы рассказали неплохую сказочку, преподобный. Взяли, значит, на себя тяжелую ношу?

— Лили всегда была трудным ребенком.

— И добивались ее послушания битьем? — Вопрос был скорее риторическим.