Невеста без места

Князь Вереней довольным казался, усмехался чему-то, то и дело рысье обручье на руке вертел и на сына, на Ивеня, поглядывал. Княгиня Заледа тоже была весела, и все княжичи. Боярин Городей, на почетном месте восседая, напротив сверкающей ожерельями и дорогим очельем боярыни Любицы, и всех медов отведав, гордо грудь выкатил и держался так, словно без него этой свадьбы могло и не быть. Ломились столы от угощений разных и медов, а перед молодыми кур поставили жареных и чаши серебряные подали с чистой холодной водой, по одной на двоих – по обычаю. Только воду и подливали в эти чаши…

Наскучил Вельке свадебный пир, да и Венко, видно, как радости ждал, когда же можно будет жену увести в дальнюю горницу, оставив гостей пировать до утренней зари.

Уже вот-вот…

Взяла Велька чашу, отпила. И чуть не уронила – увидала она вдруг в чаше отца, князя Велеслава, как он в блюде серебряном что-то разглядывает, и княгиня Дарица рядом стоит, и волхва Даруна тут же…

– Сестрица, иди сюда скорее, батюшка тут, – позвала Велька, и Чаяна тут же вскочила, подбежала, огибая столы, нагнулась над чашей, и Ириней – за ней.

Видно было хорошо, и горницу знакомую, и князя с княгиней, и волхву.

– Ты видишь? – спросила Велька.

– Да, да, – Чаяна закивала, заулыбалась радостно.

– Должно быть, это Даруна сейчас нас им показывает…

Гости вокруг столпились, да не все и поняли, что случилось, им не видно было ничего в той чаше.

В Верилоге тем вечером и впрямь на княжий двор пришла волхва Даруна. А как привели ее к князю и княгине, спросила она сразу блюдо с водой.

– Свадьба нынче в Карияре, – объявила она, – на дочек взглянуть не хотите ли?

Княгиня ахнула, за грудь схватилась.

– И кому же досталась княжна? – взволнованно спросил, хмурясь, князь.

– Княжичу Иринею, братичу княжьему.

– Не сыну, значит? – больше нахмурился князь.

– Вы, княже, Ладе самой и Макоши-Матушке выбор этот поручили, так можно ли теперь на него пенять? – мягко сказала волхва. – Хороший выбор, лучшего не бывает. Только с ним, с Иринеем, с одним ей и судьба. Радуйся, княгиня.

И Дарица дух перевела, неуверенно улыбнулась.

– А за кого меньшая моя пошла? – шевельнул бровью князь.

– За князя Ивеня, старшего сына Веренея. Ей княгиней быть сначала в малом Озерске, потом и в самом Карияре.

– Вот как, значит… – погладил бороду Велеслав, – не ожидал. Как же оно так вышло?

И княгиня Дарица губы поджала:

– Как же так? Княженку, выходит, выше княжны посадили – разве так делается? Да кто из них этот Ивень-то был? – повернулась она к мужу. – Знал ты, как первенца Веренеева зовут? Разве был среди княжичей Ивень?

– Не было. Не серчай, княгиня, и не завидуй, не гневи Светлых Богинь! – резко сказала волхва. – Не назывался он, хоть тут был, одну ее выбрал, и перечить ему не след было. Жене Ивеня дорога трудная напрядена, княжна такую бы не снесла, а княженке как раз по силам. Она ведь Веренею проклятье облегчила, как тому и мечталось. Теперь, княже, он себя твоим должником считает, – она насмешливо взглянула на Велеслава.

Крякнул князь, опять бороду погладил.

– Смотрела я за их дорогой, – продолжала волхва, – княженке твоей несладко пришлось. И беду она развела, что сестра ее по глупости натворила, в Навь ради этого ходила. Ты к Чародею съезди, княже, поклонись да поблагодари, пусть и дальше не оставляет твою дочку, ей небось подмога еще пригодится. Он, Чародей, волчарой седым по Нави скачет…

– Хорошо, – помедлив, кивнул Велеслав. – Да чего такого натворила Чаяна?

– Что было, то уже прошло, значит, и говорить не о чем, – махнула рукой Даруна. – А няньку старую ко мне пришлите. Говорят, век живи – век вразумляйся, вот я и добавлю ей ума.

– Как скажешь, – помедлив, согласился князь.

– Еще вашу княженку оборотни в жертву принесли, на краде живьем сожгли, а выжить ей только материнская кровь помогла. Хотела бы ты чего такого своей дочке, княгиня?

Побледнела Дарица Стояновна.

– Нет…

– Вот и не кори богинь, далеко до них людскому разумению.

Княгиня уж и не рада была, что смела неудовольствие показать. Жива дочка и здорова, в чести да в достатке – и хорошо…

Принесли тут блюдо, и воды в ведерке. Даруна воды в блюдо налила, перстеньки девичьи, у невест взятые, в воду положила. И в самую воду забормотала слова заветные…

– Ну, глядите, – махнула она рукой и отступила.

Про то, что еще накануне разглядела, Даруна говорить не стала: что тяжела уже Ивенева молодая княгиня, и ранней весной срок ей придет родить сына, и ей, стало быть, пошлет Велеслав обещанные жемчуга.

Не все сразу. Придет и для этого час.