Невервинтер

Эффрон тоже поднялся в воздух. В подготовленном им круге магии, известном как Прыжок Сайфона, колдун дематериализовался, так что ни одна из выпущенных лучником стрел не могла причинить ему вреда. Пройдя через пространственный портал, он появился прямо за спиной ошеломлённой ашмадай.

Пока воительница стояла в изумлении и растерянности, а другой воин катался по земле, пытаясь сбить упрямое пламя, Эффрон сосредоточился на лучнике. Из наконечника его палочки вылетел черный луч магической энергии. Любой вглядевшийся пристальнее в эту черную энергию мог подумать, что это летящий паук.

Энергия ударила лучника и почти выбила с занятой позиции, но ему удалось удержаться на ветке. Гримасничая и рыча, он попытался выпустить еще одну стрелу.

Ей практически удалось достигнуть цели. Эффрон взглянул на снаряд с большим раздражением, когда он застрял в его одеждах.

Уняв свою злость и отвернувшись от лучника, тифлинг вновь ударил по горящему воину. Черная стрела, призрачное проклятье, вылетела из его палочки и сбила пытавшегося подняться мужчину.

Тифлинг с трудом сдерживал улыбку, слыша крики лучника, корчившегося от боли, и увидев воительницу, воспрявшую духом и готовую ринуться на него с другой стороны. Колдун дивился точности лучника, потому что знал, насколько жесток и коварен был его магический удар, и в какой мучительной агонии находится его противник.

Но все же выстрел лучника достиг цели – стрела вонзилась в затылок Эффрона.

Ашмадай схватил свой скипетр обеими руками и ударил им, словно дубиной, опрометчиво ринувшись в атаку.

В сведенном судорогой бедре мышцы были настолько напряжены, что Баррабус с трудом стоял на ногах, поэтому он не смог воспользоваться очевидной ошибкой противника настолько, насколько ему этого хотелось. Если бы не травма, он с легкостью мог совершить контратаку, но к несчастью она была, и ему пришлось выбирать из того, на что он был сейчас способен.

Скипетр надвигался слева и Баррабус отклонился вправо, выставив меч для блока и направив кинжал в грудь ашмадай. Оставаясь вне досягаемости для скипетра, у него была возможность рубящим ударом рассечь шею противника. Закончив свои кульбиты и увидев, что враг не преследует его, что эта мумия стоит, пошатываясь под силой той атаки, убийца испытал некоторую уверенность.

Он приготовился убить существо, но что-то внутри удержало его ровно на столько, чтобы приблизившись, быть готовым к обороне. К счастью, ловкий фанатик раскрыл свой замысел, невредимым ринувшись в атаку и начав новую серию ужасающих взмахов.

Баррабус отступал и парировал, сохраняя дистанцию и рассматривая шею противника более пристально. Он не повредил бинты, а улыбка и сверкающие глаза мумии говорили о том, что его атака не нанесла никакого реального вреда. Убийца взглянул ниже и обнаружил, что на груди ашмадай не было ни единого следа от его последнего удара кинжалом, а первый, великолепно выполненный удар, в который убийца вложил всю свою силу, оставил едва заметные царапины на сером материале.

Его оружие не могло причинить вред.

Баррабус увернулся и ударил снова. Меч, ловко обойдя вокруг занесенного скипетра, снова нацелился на суставы предплечья ашмадай. Но мужчина не дрогнул. Его хватка нисколько не ослабла. Он ответил ударом слева и вторым яростным боковым ударом, который он немного укоротил, неожиданно превратив замах в быстрый удар, словно давая понять Баррабусу, что его удар по руке не возымел никакого эффекта.

Серый развернулся и побежал, выставляя свою раненную ногу вперед. Он стиснул зубы – не время для боли. Повернув за толстый дуб, он набрал приличную скорость. Убийца задумывался об остановке для внезапной атаки по преследовавшему его противнику, но понимал, что такое движение было слишком предсказуемым.

Однако здесь был второй дуб, незаметный для ашмадай за первым….

Эффрон улыбался ашмадай, стоявшей прямо перед ним, когда стрела прилетела с дерева. Она зарычала, заметив место попадания стрелы и, так же ухмыльнувшись, ударила со всей силы.

Эффрон широко раскинул руки, даже не пытаясь защититься, не обращая внимания на стрелу, торчавшую из задней части его нематериализованной головы. Последнее магическое заклинание, использованное тифлингом, называлось «призрачным» именно благодаря этому эффекту, накладываемому на заклинателя.

Надвигающийся скипетр погрузился в нечто нематериальное, всего лишь туманную оболочку дематериализовавшегося, эфирного колдуна. На лице женщины появился намек на замешательство, всего лишь один восхитительный намек.

Стрела тоже прошла насквозь через Эффрона и угодила прямо в глаз женщины. Последовавший за этим всплеск крови показал, что она не была такой же нематериальной. Женщина упала прямо на землю, рухнув тяжело и неловко, но Эффрон знал, что она ничего не почувствовала.

Перед ним, немного в стороне, другой ашмадай наконец смог собраться и поднять себя с земли. Фанатик, чьи волосы и брови были полностью сожжены и дымились, чья кожа была ярко-красной и местами пузырилась, с ненавистью взглянул на колдуна. Он задыхался от ярости.