Неверная

Кхадиджа была замужем (и ее брак был удачным), но она не могла иметь детей. Горькая участь. Злые языки болтали, что это из-за того, что она ведьма. Бабушка бормотала, что это проклятие за непокорность и своенравие. Но если проклятие и существовало, Кхадидже удавалось его не замечать.

Она посоветовала маме купить участок земли напротив компании, занимавшейся грузоперевозками, которой владел старший сын ее мужа от предыдущей жены. Это было неподалеку, в новом районе, и теперь, когда Могадишо стал столицей, люди из клана Дарод стали потихоньку перебираться туда. В Ходене было заметно чище, чем в центре города, где элегантные старинные итальянские здания стояли на грязных людных улицах. Дороги в новом районе были немощеными, не во всех домах было электричество – у нас оно так и не появилось. Но мама купила участок. Она переехала к Кхадидже и стала планировать, как построит собственный дом.

Строительство продвигалось скачками, по мере появления материалов. В доме было всего две большие комнаты со стенами из шлакобетонных блоков и цементным полом. Площадку перед главным входом тоже зацементировали, а все остальное было покрыто песком. Дом строили очень долго. Когда он наконец был готов, его выкрасили в белый цвет. Только двери и ставни сделали зелеными – мама считала, что приличная мусульманская дверь должна быть именно такой. Кухню с жаровней обустроили на улице, под навесом, рядом с высоким деревом талал, в тени которого можно было постелить циновку в жаркий полдень.

Кхадиджа вечно была занята: распоряжалась судьбами других людей и устраивала свадьбы. А мама была совсем юной и не знала, что делать: работать ей не подобало. Тогда Кхадиджа предложила Аше чаще оставлять маленького Мухаммеда с ней и выбираться куда-нибудь, например записаться на курсы чтения и письма. Молодой человек по имени Хирси Маган, недавно вернувшийся из американского университета, преподавал простым людям в Могадишо основы грамотности.

Этот молодой человек и стал моим отцом. В детстве он был для меня кем-то вроде героя сказок, лишь чуть-чуть реальнее, чем бабушкины ведьмы и оборотни. Старшая сестра отца, тетя Хаво Маган, приходила к нам в гости и рассказывала истории о нем, о его детстве и юности в северной пустыне. Их отец, Маган, был легендарным воином. Его имя означало «Защитник» – или, точнее, «Защитник тех, кого завоевал». Маган был из субклана Осман Махамуд, ветви клана Дарод, которая всегда отстаивала право завоевывать народы и править ими. Маган сражался на стороне короля Бокора, правителя земель Мачертен. Позднее, около 1890 года, он заключил союз с соперником Бокора, Кенаидиидом, который был младше и сильнее жаждал военных побед и власти. (Бокор, Маган и Кенаидиид были двоюродными братьями.)

Кенаидиид и Маган повели свои войска через южные земли Сенаг и Мудуг, где жили менее значительные кланы, в том числе многие Хавийе – мирные люди, в основном земледельцы, у которых даже не было армии. Маган презирал их. Есть предание о том, как однажды он велел жителям деревни Хавийе выложить круг из камней, а потом загнал их туда, как скот, и убил. После чего приказал своим воинам взять женщин и поселиться там, в землях Хавийе, на севере Могадишо. По словам бабушки, Хавийе из Мудуг никогда не забудут имя Магана.

Отец вырос в северной пустыне. Он был сыном последней, самой младшей жены Магана. Ей было двенадцать или тринадцать, когда она вышла за воина-старца семидесяти лет. Хирси был младшим сыном Магана, и тот в нем души не чаял. После смерти Магана опеку над ним взяли старшие братья, к тому времени у некоторых из них уже были внуки. Отец научился ездить верхом чуть ли не раньше, чем ходить.

Сыновья Магана были богатыми и могущественными торговцами и воинами. Отец вырос в довольстве и стал сильным, уверенным в себе, но избалованным юношей. Он подружился с Османом Юсуф Кенаидиидом, внуком того Кенаидиида, которому служил его отец. Маган всегда насмехался над этим тихим человеком, прикрывавшим рот куском ткани, ибо слова нельзя растрачивать впустую, они должны быть итогом долгих размышлений.

Красноречие, использование изысканных языковых оборотов высоко ценится в Сомали. Произведения великих поэтов восхваляют и учат наизусть даже вдали от их родных деревень, порой передавая из поколения в поколение. Но мало кто из поэтов или других сомалийцев за всю жизнь написал хоть слово на родном языке. Школ, которые оставили после себя колонизаторы, не хватало, чтобы дать образование всему населению страны, которое исчислялось уже миллионами.

Осман Юсуф Кенаидиид был образован. Он первым разработал систему письма, отображавшую звуки сомалийской речи. Люди назвали эту письменность «османия». Знаки были наклонными, изогнутыми, затейливыми и своеобразными. Отец взялся изучать ее.