Неверная

– Пойдем пообедаем, – Ренат направляется в кухню и я иду следом, оставляя абайю в шкафу в прихожей.

Ренат вытаскивает из холодильника еду и раскладывает по тарелкам, он напряжен:

– Дима тебе понравился.

– Он веселый, – пожимаю плечами и забираю свою курицу с овощами.

– А я, значит, нет? Мне ты так за все три месяца, что мы женаты, ни разу не улыбнулась, не рассмеялась как нормальный человек. А тут какой-то русский пацан и ты растаяла. Нравятся такие, да?

– Не надо, Ренат.

– Скажи, кем я вообще был для тебя? Интрижкой на разок, да? Ты переспала со мной, потому что знала, что я уеду, и проблем не будет? Не ожидала, что я влюблюсь и как дурак заставлю уехать вместе с собой?

– А ты прозрел только сейчас? – меня начинает разбирать смех.

– Были и другие, да? Заводила себе любовников у Тимофея за спиной?

– Да пошел ты, – подрываюсь со стула, – какое право ты имеешь говорить такое?

– Ну, со мной же ты спала.

Смотрю на него и не понимаю, как он может так обо мне думать.

– Что, сказать нечего? – Ренат зло усмехается.

– А знаешь, спала, – возвращаю ему кривую усмешку, – нравится, быть женатым на шлюхе?

Он белеет и медленно подходит, хватает за руку и вытаскивает из-за стола.

– Дрянь, ненавижу тебя, – выплевывает Ренат.

– Поверь, твои чувства взаимны, – цежу ему в лицо.

Ренат тащит меня в центр гостиной и подходит вплотную, его руки тянутся к горловине платья и с треском разрывают ткань.

– Не надо, – пытаюсь его от себя оттолкнуть, – я не хочу.

– А с другими хочешь? – его палец с силой надавливает на мои губы, заставляя открыть рот. Рука с силой сжимает волосы на затылке и не дает отклониться, пока он жестко целует. Я задыхаюсь, бьюсь в его руках, но ничего не выходит. По щекам начинаю течь слезы. Я не хочу так, мне больно и страшно. Но Ренат не обращает на мое сопротивление никакого внимания. Он валит меня на ковер и заставляет развести ноги, разрывает белье и прижимает сверху.

Сжимаюсь, умоляю, но ничего не помогает. Тело пронзает боль, которая рвет изнутри. Я захожусь в крике, бью его по плечам и пытаюсь оторвать от себя, но не выходит. Ренат двигается как бешеный до самой разрядки, кусает кожу на груди и предплечье, хрипит мне в шею.

Он кончает и не слазит, не дает дышать.

– Отпусти, отпусти меня, – задыхаюсь в собственных рыданиях, все еще не веря, что со мной это произошло.

Ренат перекатывает на спину и отпускает.

А я не могу прийти в себя, тело все еще в агонии, болит везде. Трясет от шока и страха. Медленно поднимаюсь и пячусь в сторону спальни. Мне нужно спрятаться от него:

– Не подходи ко мне больше никогда, – не узнаю свой подавленный, слабый, загнанный голос.

– Соня, – Ренат садится спиной ко мне и закрывает лицо руками, – господи, прости меня. Я не хотел. Соня.

Не могу больше смотреть на него и слушать. Закрываюсь в спальне на ключ и забираюсь в кровать. Тело бьет в ознобе и хочется, чтобы хотя бы кто-то был сейчас рядом. Я не смогу пережить это все одна, у меня закончились силы.

Глава 17

Глаза с трудом разлепляются, и я делаю первый глубокий вдох. У организма вчера сработал защитный механизм и меня выключило. Стоило голове коснуться подушки, как свет потух.

Я благодарна себе самой, что не пришлось лежать часами в постели, переживая снова и слова случившееся.

Глаза натыкаются на открытую дверь. Точно помню, я вчера закрывалась на ключ. С тревогой осматриваю комнату. Ренат находится рядом. Спит, свернувшись калачиком рядом с моей кроватью прямо на полу.

Дежавю.

Все это уже было, и тоже со мной.

Мама, бросающаяся на отца с ножом, потому что заподозрила его в связи с молоденькой натурщицей. Отец, спящий на крыльце в обнимку с бутылкой после очередного загула. Дикие, ужасающие скандалы, от которых я пряталась в шкафу или под кроватью. Сломанная мебель, разбитая посуда. Выбор, перед которым меня периодически ставила мама, пытаясь выяснить, кого из них двоих я на самом деле люблю. Почему они не расстались? Почему мучили друг друга всю жизнь? Два сильных, одержимых друг другом человека, между которыми потерялась маленькая девочка. Они сгорели, оба. Мама гордо ушла первой, следом отец, не выдержав жизни без нее. А я осталась разгребать угли на пепелище нашей выгоревшей до тла семьи.

И теперь это происходит со мной, снова. Только больше я не стою в стороне. Я участница этой драмы.

Я не оправдываю Рената, насилие нельзя оправдать. Но и себя не оправдываю. Как и мама, я очень хорошо научилась видеть в людях их слабости и умею бить очень больно и прицельно.

Он слышит движение на кровати и открывает глаза, медленно садится и кладет голову на кровать.

– Прости меня, Соня, – Ренат говорит так тихо, что я с трудом различаю его слова, – я не знаю, как это получилось, в голове потемнело. Такое не повторится больше никогда, слышишь?

Осторожно киваю. Его рука медленно ползет по одеялу и накрывает мою ладонь. Дрожащие пальцы невесомо поглаживаю кожу, поднося ее к губам. Ренат прикрывает глаза и нежно целует.