Неведомый Памир

Весной по мере таяния снегов улары поднимаются все выше. В конце мая, когда птицы приступают к размножению, они держатся большей частью в пределах 4100-4300 метров; здесь же располагается и большая часть гнезд. В брачный период улары очень оживлены и кричат, не переставая с восхода до заката, умолкая только на короткое время дневного отдыха. Разбивка на пары происходит ранней весной; в мае улары уже ходят парами. Ноги самцов украшены довольно внушительными шпорами, и говорят, что этими шпорами во время драк из-за самок самцы иногда запарывают друг друга насмерть. Не знаю, насколько это справедливо. Сам я драк между самцами не видел ни разу, хотя мне часто приходилось наблюдать за жизнью этих птиц. Не видел таких драк и Джура, хорошо знающий уларов.

Самка устраивает гнездо где-нибудь в укромном месте среди скал и всегда с таким расчетом, чтобы над гнездом была крыша. Роль крыши обычно выполняет козырек нависающей скалы. Здесь, выкопав небольшую ямку, она укладывает на наспех собранную тонкую подстилку шесть крупных матово-блестящих яиц, покрытых густой рябью мелких крапинок. Я знал, что до сих пор зоологи еще не находили на Памире гнезд гималайского улара. Несмотря на все старания, это долго не удавалось и мне. Старые гнезда с остатками скорлупы попадались довольно часто, и сначала меня очень удивляла такая диспропорция между количеством старых и свежих гнезд. На самом же деле здесь нет ничего удивительного. На Памире все из-за той же сухости атмосферы органические остатки сохраняются очень долго, десятки, если не сотни, лет. И, ползая по какому-нибудь скалистому склону в поисках уларьих гнезд, я натыкался на остатки гнездовых сооружений, построенных за несколько последних десятков лет.

Но гнездо гималайского улара я все же нашел. Это было все в тех же скалах хребта Базардара у Аличурской долины.

Гнездо темнобрюхого улара

Стояло начало июня. На лугах, частично скрытых наледями, все еще было мертво, и я посвятил этот день скалам, вздымавшимся над домиком дорожного мастера, местом нашей стоянки. В середине дня мне пришлось траверсировать одну скалу по довольно широкому карнизу. Осторожно передвигая ногами среди крупных камней, я вдруг увидел прямо перед собой, метрах в пяти, высовывавшуюся из-за камней голову улара. В тот же момент птица рванулась к краю обрыва, исчезнув из глаз за какую-то долю секунды. А еще через два шага я забыл и о ней, и обо всем на свете - я увидел гнездо! Значит, это соскочила вниз самка, насиживавшая кладку. Гнездо было расположено и устроено так же, как старые гнезда, которые мне встречались до сих пор. Под нависшим карнизом скалы в миниатюрном камине на грубой подстилке из веточек терескена и перьев покоилась полная кладка - шесть крупных яиц, тускло поблескивавших, как биллиардные шары.

Подавив в себе жгучий искус забрать гнездо в коллекцию немедля (все-таки первая кладка из пределов Памира!), я начал за ним ежедневные наблюдения. В подстилку, среди яиц, был помещен термистор - прибор для определения температуры насиживания яиц, а от него тщательно замаскированный провод протянулся за укрытие, куда можно было подходить незамеченным и подключать прибор. Несколько раз я пытался сфотографировать насиживавшую птицу, но так близко, как в первый раз, она больше не подпускала. Ближе чем на семь метров подойти не удавалось. Вспугнутая, самка каждый раз бросалась вниз, в пропасть, стремительно уносясь за скалу. Никаких криков и суетни при этом не было. Самец же к гнезду не подходил, и я сначала думал, что он вообще не принимает никакого участия в выведении птенцов, гуляя где-нибудь в холостой компании молодых птиц. Но потом удалось его выследить. Он обычно околачивался под скалой, на которой помещалось гнездо, и сразу же присоединялся к самке, когда та слетала вниз на кормежку. В июне погода стоит еще очень холодная, и снежная пелена то и дело покрывала камни вокруг гнезда. Чтобы не застудить кладку, самка покидала гнездо, слетая на кормежку, очень редко, обычно раз в сутки, в самое теплое время дня.

Птенец улара затаился в камнях

Птенцы в гнезде улара вылупляются почти одновременно, покрытые серым пухом с красивым черным рисунком. Окраска пуховичков совершенно сливается с камнями, и разглядеть затаившегося уларенка можно с большим трудом. Выводки уларов мне встречались во время экскурсий довольно регулярно, хотя и не так часто, как хотелось бы.

Особенно мне запомнилась встреча с выводком в скалах Найзаташ, что в самом центре Памира.

В скалистых громадах, нависших над нашим лагерем, улары буквально кишмя кишели, и их громкие крики, усиленные в несколько раз утренним эхом, поднимали лагерь чуть свет. Как я жалел тогда, что у меня нет магнитофона! Тамошние улары закатывали такие концерты, что мы заходились от восторга.