Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

– Надеюсь, что помру раньше, чем это случится. Они перегрызутся, примутся убивать друг друга, а после, когда опомнятся, устанут или перемрут, все опять пойдет по-старому. Надеюсь, что лягу в гроб, накроюсь крышкой и не увижу всего этого. Это вы, молодняк, живете еще какими-то надеждами. – Он поднял полные ведра. – Посторонись, я по лестнице спущусь. Болтовней не заработаешь, а чтобы следить за этим, умники образованные здесь и поставлены.

Джим отступил, встав на сук, и позволил старику слезть на землю. Тот опорожнил свое ведро и побрел к другому дереву. Джим выждал, но старик не возвращался. В упаковочном сарае грохотала сортировочная машина, стучали молотки. С шоссе доносился рев проносящихся мимо больших грузовиков. Джим набрал полное ведро яблок и отнес его к куче ящиков. Учетчик сделал пометку в блокнотике.

– Заплатишь потом, если нормы не выработал, – предупредил учетчик.

Кровь бросилась в лицо Джиму. Плечи напряглись.

– Ты знай в своем блокнотике чиркай, черт тебя побери.

– Крутого из себя корчишь, да?

Джим тут же взял себя в руки и улыбнулся смущенной улыбкой.

– Устал я, – извиняющимся тоном сказал он. – К работе этой я непривычный.

Белобрысый учетчик улыбнулся.

– Да понимаю я, как это бывает, – сказал он. – Когда устаешь, то обижает каждая мелочь. Может, на лесенку влезешь и курнешь там?

– Да, пожалуй. – И Джим вернулся к дереву. Прицепив ведро, он поднял его, приладив трос на дерево, и вновь занялся яблоками. И сказал вслух: «Даже я, как шавка последняя… Не умею! Вот старик мой, тот умел!» Он не стал работать быстрее, но движения его стали более экономными и четкими, как у машины. Солнце опустилось, а потом и совсем ушло. Оставив землю в полумраке, оно освещало теперь лишь верхушки деревьев. Вдали, в городке, завыла сирена. Но Джим упорно продолжал работать. Уже смеркалось, когда замолк грохот машины в упаковочном сарае и учетчики прокричали: «Кончай, ребята! Топайте сюда! Время!»

Джим спустился с лестницы, вывалил яблоки из ведра, присоединив их к остальным. Учетчик записал все ведра, сделал общий подсчет. Стоя поодаль, люди крутили самокрутки, вели негромкие вечерние беседы. Потом они медленно побрели по междурядью к проселочной дороге и садовому бараку.

Джим заметил шедшего впереди старика и ускорил шаг, догоняя. Ноги у старика двигались скованно, с трудом сгибаясь в суставах.

– Это ты опять, – сказал старик, когда Джим догнал его.

– Подумал, может, с тобой поселюсь.

– Ну, разве тебя остановишь! – Было видно, что старик польщен.

– Ты здесь с родными? – спросил Джим.

– С родными? Нет.

– Если у тебя и вовсе родных нет, – сказал Джим, – так почему бы тебе в какой-нибудь приют благотворительный не податься, и пускай государство тогда о тебе заботится.

– Я верховой! – Тон старика был полон ледяного презрения. – Правда, что это такое, вам, молокососам паршивым, которые и в лесу-то не бывали, сроду не понять. Только мало кто из верховых до моих лет доживал, это точно. А слабакам, вроде тебя, плохо становилось, когда они лишь глядели на мою работу! Что мне какие-то паршивые яблоньки! А ты говоришь – в приют! Я в своей жизни делом занимался, для которого характер требуется! Я на высоте девяносто футов корягу рубил, а с меня щепой пояс безопасности срывало! Парней рядом со мной сук упавший в кашу превращал! Это меня-то в приют! Где скажут мне: «Вот, Дэн, тебе твой супчик», – и я стану макать в тот супчик хлеб и сосать потом этот хлеб и кланяться им за это? Нет уж! Скорее я с яблони сигану и шею сломаю, чем в приюте их благотворительном окажусь! Я верховой!

Они тяжело шагали между рядами яблонь. Джим снял шапку и держал ее в руке.

– Ты ничего не выгадал на своей работе, – сказал он. – А как только состарился, тебя просто вышвырнули вон!

Большая рука Дэна сжала плечо Джима с такой силой, что стало больно.

– Я много чего выгадывал, пока там был, – отвечал Дэн. – Я взбирался на высоту и знал, что ни хозяину, ни лесоторговцу, ни президенту компании это не по зубам, нет у них мужества делать то, что делаю я. Я один способен на это! И я глядел на все вокруг сверху вниз. И все вокруг казалось маленьким, мелким, и люди тоже. А я был наверху, я не уменьшался в размерах! Так что кое-что я все-таки выгадывал!

– Они наживались на твоем труде, – сказал Джим. – Они разбогатели, а когда ты не смог больше лазать наверх, тебя вышвырнули.

– Да, это так, – согласился Дэн. – Наверно, я здорово состарился, парнишка, но мне и на это наплевать. Да, черт возьми, наплевать, и точка.