Неведомое

«Дорогой учитель, Ваше сочинение «Урания» подало мне повод сообщить вам об одном происшествии, слышанном мною лично от того человека, с которым оно случилось. Это г. Фоглер, доктор, датчанин, живущий в Гудуме, близ Альборга (в Ютландии). Фоглер человек вполне здоровый телом и духом, характера прямодушного и положительного, без малейшей склонности к неврастении или фантазерству — скорее, напротив. Будучи молодым студентом-медиком, он путешествовал по Германии вместе с графом Шиммельманом, очень известным среди голштинского дворянства. Они были почти ровестники. В одном из германских университетских городов они решили прожить некоторое время и наняли себе отдельный домик. Граф занимал нижний этаж, а Фоглер поселился наверху. Входные двери с улицы и лестница были у них отдельные: они одни пользовались ими. Однажды ночью Фоглер уже улегся, но еще продолжал читать в постели. Вдруг он услыхал, что входная дверь внизу отперлась и опять затворилась; он не обратил на это внимания, подумав, что возвращается его друг. Однако через несколько минут он услыхал чьи-то шаркающие, как будто усталые шаги по лестнице; затем кто-то остановился у двери его комнаты. Он увидел, как дверь отворилась; но никто не вошел; шум шагов, однако, не прекращался, он ясно слышал шарканье по полу; шаги приближались к его постели. Но никого не было видно, хотя свеча ярко освещала комнату. Когда шаги остановились у самой постели, он услыхал глубокий вздох и сразу узнал вздох своей бабушки, которую оставил в Дании совершенно здоровой. В то же время он узнал и ее походку: то были точь-в-точь шаркающие, старческие шаги его бабушки. Фоглер заметил в точности час этого явления, потому что у него сразу мелькнуло предчувствие, что его бабушка умерла, и все это записал. Позднее письмом из отцовского дома его известили о неожиданной кончине бабушки, которая его любила больше всех своих внучат. Смерть последовала как раз в замеченный им час. Таким образом, бабушка простилась с внуком, даже не подозревавшим о ее болезни.

Эдуард Гамбро,

Кандидат прав, секретарь

Департамента общественных

работ в городе Христиании»

Итак, этот молодой человек был извещен о смерти своей бабушки слышанием ее шагов и вздоха. С этим трудно не согласиться.

VI.Г-жа Ферре из Жювизи, мать начальницы почтовой конторы, не так давно написала мне следующее письмо (в декабре 1898 года):

«Случай, о котором я хочу рассказать, относится к далекому прошлому; но я помню его так ясно, как будто он произошел вчера, и, проживи я хоть сто лет, я никогда его не забуду. Это было во время Крымской кампании в 1855 году. Я жила на улице Тур, в Пасси. Однажды, перед завтраком, часов в двенадцать я спустилась в погреб. Луч солнца пробивался сквозь слуховое окно и падал на земляной пол. Это освещенное пространство представилось мне вдруг побережьем моря, а на песке лежал мертвым мой двоюродный брат, батальонный командир. Перепуганная, я не могла идти дальше и с трудом поднялась наверх. Мои родные, заметив мою бледность и расстроенный вид, стали приставать ко мне с вопросами. И когда я рассказала о своем видении, меня подняли на смех. Две недели спустя мы получили печальное известие о кончине майора Содье. Он умер, высадившись в Варне, и дата его смерти соответствовала тому дню и часу, когда он представился мне лежащим на земляном полу нашего погреба».

При теперешнем состоянии наших познаний этот факт настолько же трудно объяснить, как и предыдущие. Без сомнения, можно сказать, что и здесь важную роль играл луч солнца, что эта девушка могла думать о своем кузене, что отъезд его на войну сильно поразил ее, что при ней и с ней говорили о количестве умерших, о холере, о раненых, о больных, о бесчисленных опасностях этой войны, — и что в данном случае действовала иллюзия. Сказать это ничего не стоит! Г-жа Ферре положительно уверена, что она отчетливо видела этого офицера; она, что называется, собственными глазами видела своего кузена распростертым на песке; как раз на песок он и упал, умирая от холеры при высадке в Варне. Обратим также внимание на совпадение даты. Не основательно ли предположить, что офицер, чувствуя приближение смерти на чужбине, вспомнил о Франции, которую больше не увидит, о Париже, о своих родных, о своей кузине, чей мимолетный образ усладил его последние минуты? Я не допускаю ни на минуту, чтобы расказчица действительно видела в Париже приморский берег Варны, но, напротив, я допускаю, что причина видения была там и что произошло телепатическое общение между умирающим и его родственницей.

Но займемся дальнейшим рассмотрением фактов. Теории и обобщения явятся после. Чем больше мы наберем фактов, тем успешнее пойдет наше расследование.

VII.На днях я получил следующее письмо от одного депутата-поэта, хорошо известного и всеми уважаемого за искренность убеждений и бескорыстие всей его жизни.