Неутомимые следопыты

Но полковник уже подал знак солдатам. Они рассыпались перед сооружением, залегли за тумбы, попрятались за углы домов. Полковник отъехал за угол дома и оттуда скомандовал солдатам, чтобы те открывали стрельбу.

Грохнул залп, не причинивший, однако, защитникам баррикады серьезного урона. Только от нескольких ящиков полетели щепки. Эта стрельба была встречена с баррикады дружным хохотом.

Между тем солдаты короткими перебежками приближались к защитному сооружению. «Внимание!..» — послышался взволнованный голос Людмилы, и Захар Тихонович весь подобрался в упругий, мускулистый комок. Он почувствовал, нет, не услышал, а именно ощутил каждой клеточкой своего тела, что все на баррикаде затаились и умолкли.

Люди в солдатских шинелях между тем залегли, пользуясь каждым сугробом, каждой снежной яминкой, и снова открыли огонь. Полковник, укрывшись за выступом стены, подавал команды.

Опять полетели щепки от ящиков, бочек и телеграфных столбов. Но теперь защитникам Овражной улицы было уже не до смеха; шальные пули попадали не только в дерево, в железо и в булыжные камни, но и в людей. С баррикады солдатам отвечали редкие выстрелы — рабочие берегли патроны.

С баррикады было хорошо видно, как солдаты перебегают с одного места на другое, от подворотни к подъездам. Они снова открыли ураганный огонь, и Захар Тихонович увидел, что лежавший рядом с ним Гриша Рубакин схватился за голову, страшно застонав. Людмила метнулась к нему, не страшась выстрелов, подхватила на руки…

Коростелев был ближе всех. Он тотчас же кинулся к ней на помощь. Он еще не верил, что с Гришей может стрястись беда. Очутившись рядом, он принялся тормошить его. Но голова Рубакина с начинающими уже стекленеть глазами моталась из стороны в сторону…

И тогда Захар увидел, как Людмила порывисто схватила Гришину винтовку и стала посылать пулю за пулей в приближающиеся к баррикаде солдатские шинели.

И тут уж я не выдержал и закричал во все горло:

— Женя! Так это ее тогда, в детстве, видел Леонид Алексеевич!.. Помнишь, он нам рассказывал…

— Конечно, помню, Серега! — взволнованно откликнулся Женька. — Это была она, Ольга!..

Фотография на стене

Уж не знаю сейчас, откуда пронесся слух, что Ваську Русакова, Кольку Поскакалова и Петьку Чурбакова задержала милиция: они вроде ограбили магазин, то ли продовольственный, то ли промтоварный. Но как бы там ни было, а я эту новость воспринял с радостью. Ведь теперь нам в наших поисках никто не сможет помешать.

На следующее утро я проснулся в великолепном настроении. Хотелось петь, кувыркаться и вообще делать разные глупости. С особенным аппетитом в то утро я позавтракал, с жадностью выпил стакан чая и поспешил в школу.

По-особенному ярким казалось мне мартовское солнышко. Оно напомнило мне, что приближаются весенние каникулы, а с ними и Неделя детской книги. В эти дни у нас всегда проводится какая-нибудь викторина, и тот, кому повезет, кто ответит на большинство вопросов, получит в награду какой-нибудь хороший приз, чаще всего интересную книгу.

На большой перемене Женька отозвал меня и Лешку в сторону и сказал, что сегодня нам непременно всей троицей, как только приготовим домашние задания, необходимо отправиться на Овражную и обойти оставшиеся дома.

— Давайте соберемся у Лешки, — предложил я. — От него до троллейбусной остановки идти ближе.

Женька кивнул, соглашаясь.

Мама дома уже дожидалась меня с обедом.

— Мой руки и за стол.

Я чмокнул мою драгоценную мамочку в щеку и побежал в ванную.

После обеда я сел за домашние задания. Их было совсем немного. Я решил приготовить их поскорее и пойти к Лешке. Но как назло, все правила вдруг вылетели у меня из головы, хоть плачь. Так всегда у меня бывает, если куда-нибудь торопишься. В конце концов я отложил приготовление уроков на вечер и побежал к телефону. Торопливо набрал Женькин номер и с трепетом стал дожидаться, когда мне ответят.

Трубку снял сам Женька.

— Я уже все выучил, Жень, — произнес я фальшивым голосом, потому что это была неправда.

— Как же это так? — послышался удивленный голос Вострецова. — Не может быть. Ведь всего только полчаса прошло…

— Долго ли умеючи!

— Ну, тогда подожди немного… Я сам тебе позвоню.

Делать было решительно нечего. Я слонялся по квартире, не ведая, чем бы мне заняться. Пришел на кухню, где мама мыла посуду, взялся ей помогать, в то же время прислушиваясь, не зазвонит ли телефон. Но он молчал. Наконец он затрещал, и я вышел из кухни.

Звонил Лешка Веревкин. Он сказал, что ждет нас с нетерпением.

— Я сейчас… прибегу! — воскликнул я и бросился надевать пальто, даже не вытирая рук.

Выскочил из дома, забыв застегнуть пуговицы, и помчался, сбивая прохожих, по улице Заморенова. А в душе моей остался пренеприятный осадок: ведь уроки-то я так и не выучил…