Неумолимая жизнь Барабанова

И опять он свою игривость обуздал и сказал, что невелик труд трижды в день набрать мой номер.

– Что попусту болтать, – сказал он наконец. – Приезжайте, напишите подробный отчет, получите деньги. А вы как думали? А чтобы триумф был полный, приводите уж разом и детей. И Кнопфа! – и опять захохотал.

Я был настолько глуп, что позвонил Алисе и все ей выложил.

– Сочувствия не ждите, – отчеканила стерва. – Расскажите еще раз с самого начала.

Мне следовало послать интриганку подальше и бросить трубку. Вместо того я пустился объяснять. Извиняет меня только пиво. От пива разум теряет изворотливость.

– Подведем итоги, – сказала Алиса. – Дети, как ни странно, в безопасности. Кнопф – в бегах. Вы, друг мой, снова ни при чем. Знаете, Барабанов, вы редкостный недотепа, но вам везет. С вами, наверное, хорошо ходить в разведку. Но вот что: до того, как наши магнаты поймут, что дети у Ваттонена в безопасности, они сотрут вас, Барабанов, в порошок.

Мерзкая бабища! Анюта у Ваттонена, а я тут пропадай. Впрочем – Кнопф. Братья-славяне ясней ясного объяснили, что никакой им Кнопф не нужен. А значит до пражского Швайфеля с его наследством они собираются добраться сами. Батюшки! Да ведь Кнопф собирается начать со своими покровителями великое состязание за пражское наследство. При этом – домой ему нельзя, и денег у него нет. Но ночевать на чердаке или в подвале Володька не будет… Я поглядел на часы, быстро собрался и отправился на Литейный.

Когда в темном дворе около окошка с лавашами я увидел Володькин жукоподобный автомобиль, обрадовался, как пацан. Оставалось выманить Кнопфа, но это было просто. Я подошел к машине, уперся в дверцу задом и толкнул посильнее. Сигнализация заквакала, дверь хлопнула, Кнопф возник из мрака. Он, негодяй, довольно ловко наскочил на меня и прижал к капоту.

– Привет, Вова, милицию вызывать будем?

Кнопф стал ругаться неумело, но искренне. Под конец он сказал, что я ему, видите ли, разбил жизнь.

– Брось, Вова, не ты ли меня к Ксаверию своими руками привел?

– Дурак был, вот и привел.

– Ну, дурак там или нет, а были кое-какие планы. Сознайся, тевтонец ты мой распрекрасный.

– Долбану по голове, спущу в люк.

– Поздно. Нас сроднили невзгоды. И потом – мы школьные друзья. Неудобно – в люк. Со своей стороны могу предложить возвращение к Ксаверию.

Володька начал шипеть и плеваться, а потом сказал, что он мне готов простить все, если я не буду путаться у него на пути.

И тут я нечто сообразил.

– Скажи мне, друг любезный, откуда взялся Швайфель с наследством в Вене? Но не ври, Вовка, потому что настало время говорить правду.

К чести Кнопфа надо сказать, что изворачивался он совсем недолго.

– Да, черт дери, – сказал он, – Швайфель, царство ему небесное, был пентюх. И славяне, понимаешь, так все подвели, так все устроили, что ему и в голову не пришло, что дурят его, как последнего лоха.

– Ага, Кнопф, значит, придумал всю комбинацию не ты.

– Ну, не я. Но видел бы ты, Барабанов, как я все это сыграл…

– А то я не видел. Опомнись, Ирод! А знаешь, Кнопф, ты сам еще удивишься своим талантам. И очень, очень скоро. Но скажи мне прежде, сознайся: ведь похищение Анюты придумал тоже не ты? Отлично, я так и думал, что ребенка ты не обидишь. «Но что же это значит?» – спросит изумленный Кнопф. А то и значит, что каждый шаг твой по инструкции, все успехи твои по плану. Не обижайся, Кнопф, но ты, как трамвай. Покуда по рельсам катишься, цены тебе нет, а если не катишься, зачем рельсы прокладывать? Не обижайся, Володька, но если ты не покажешь себя самостоятельно мыслящей единицей, наследства тебе не видать. Уж не знаю я как, но к Швайфелю тебя не подпустят. Скажу тебе больше – затопят тебя в Фонтанке, как ты того гада заморского затопил.

– Откуда ты знаешь? Спросил Кнопф, и даже в темноте было видно, как раздулись у него ноздри.

– Знаю, и шабаш. Лучше ответь, почему братья-славяне связались с тобой? Володька, из тебя злодей и интриган, как из Лисовского акробат. Неужели твои благодетели не нашли никого поподлее, похитрее, пошустрее?

– Ты страшный человек, Барабан, у тебя нет жалости. Ты мог бы даже убить у своего коллеги веру в себя. Но теперь уже поздно. Я старался и стал незаменимым. Куда бы они ни совались, везде был я, и для меня не было неподходящей работы. Трех идиотов я нашел себе в помощь. Они слушались меня, как бога, а за зарплату согласны были умереть. Поверь, Барабан, у человека много лишних извилин. Нужно не думать, Шурка, а сильно хотеть. Я хочу, как сто голодных дураков! Я носил брюки с заштопанной задницей, я жрал картошку без масла – и этого больше не будет! Это ты можешь терпеть кофе из ячменя и ненормального папашу, а я не могу, не могу! Это я придумал план. Ага, удивляешься! План с твоей дочкой и с Бусыгиной. Я придумал эту путаницу для всех и я заслужил свою долю.

Кнопф стоял, упершись кулаками в капот, как в трибуну, грудь выпятил гордо. У меня голова закружилась.

– Пускай, – сказал я, – пускай ты такой хитрый. Но ведь ничего же не получилось.

Володька обошел автомобиль придвинулся ко мне.