Неуловимый корсар

– Рано, еще рано! – сказал он. – Надо сначала загладить зло. Идите же ко мне, господин, – прибавил он покорным, почти умоляющим тоном. – Моя хижина уже давно ждет вас.

Без сомнения, капитан понимал тайные мысли своего собеседника, так как не выразил ни малейшего удивления.

– А наши лошади? – спросил он, сходя на землю.

– Ваш проводник отведет их к Робоаму Смиту, вон в тот домик. Вы скажете, – прибавил он, обращаясь к Мора-Мора, – что это лошади Боба Сэмми. Этого довольно, о них позаботятся. А потом приходите ко мне. Вы – слуга капитана, а мой дом в его распоряжении.

– Мора-Мора принимает ваше гостеприимство, – величаво отвечал туземец. – Но Мора-Мора – вождь. Он друг, а не слуга капитана.

– Ну, друг так друг, – отвечал Боб с оттенком презрения, обычным в обращении европейцев с туземцами. – Я все-таки повторяю вам свое приглашение.

Мора-Мора не заметил или не захотел заметить насмешку и, спокойно собрав поводья, повел лошадей в указанном ему направлении.

Хозяин остался наедине с капитаном. Лицо его выражало удовольствие, смешанное с удивлением.

– Странно, это он, но я, однако, не узнаю его, – промолвил он с удивлением.

Корсар улыбнулся:

– Да и не старайся сейчас понять, со временем все объяснится. Я тот, кого вы ждали, но не тот, о ком вы думаете. Повинуйтесь и не ждите объяснения. Я и тот и не тот, но зло будет заглажено.

Великан поклонился так низко, как будто бы хотел стать на колени.

– Угодно вам, господин, пожаловать в мою хижину? – спросил он покорно.

– Угодно, Боб.

Золотоискатель бросил последний взгляд на проводника и направился к базальтовой глыбе, на которой стояла его хижина. Капитан последовал за ним. Они стали взбираться по крутой тропинке, и великан заботливо поддерживал капитана во всех опасных местах. Наконец они взобрались на верхнюю площадку. Здесь, несмотря на сглаживающее воздействие дождей, повсюду виднелись следы вулканической работы. На каждом шагу встречались трещины и впадины. Одним словом, вся площадка имела характерный вид лавы, застывшей от соприкосновения с воздухом. Нигде не было видно ни былинки, даже растения-паразиты как будто бы не решались угнездиться в трещинах этой мрачной глыбы. Впрочем, базальт повсюду таков. На нем никогда не бывает растительности, он всегда гол, как пустыня, всегда черен, всегда безжизнен, как сама смерть.

Боб подошел к двери хижины и широко раскрыл ее, приглашая корсара войти. Тот с любопытством огляделся. Обстановка была самая жалкая, но чисто вымытые стены, гладко выровненный земляной пол, блестевшие чистотой посуда и оружие – все это говорило, что Боб действительно готов каждую минуту к приему давно ожидаемого гостя.

– Вы, вероятно, голодны, – промолвил гигант, подвигая гостю лавку. – Вчера на охоте я убил казуара, несколько штук двуутробок и кролика. Посидите здесь, я приготовлю обед. Тут вы будете как раз над моим тайником, где у меня два мешка с золотым песком. Пожалуйста, возьмите их, если у вас не хватает средств для победы над тем, кто едва не сделал меня убийцей.

И, продолжая говорить, он достал из большого ящика дичь, вынес ее наружу и начал свежевать ее. Через открытую дверь капитан мог видеть его спорые движения и слышал короткие замечания, которыми он обменивался сам с собой, по привычке одиноких людей. Скоро вернулся и Мора-Мора. Не говоря ни слова, он тут же принялся помогать хозяину.

Вдвоем они живо покончили с делом, оставалось только изжарить подготовленную дичь.

Наступила ночь. Воткнутая в бутылку свеча тускло освещала хижину. На площадке горел костер, а над костром, на ружейном шомполе, жарился казуар. Боб и Мора-Мора хлопотали около огня, капитану надоело сидеть одному, он вышел на площадку и стал задумчиво смотреть в темноту, вдруг он почувствовал, что почва дрогнула под его ногами.

– Что это? – спросил он.

– Серные вулканы, – равнодушно отвечал Боб. – С ними иногда это бывает. Но это пустяки, тогда внизу скапливается больше дыму, но нас он не достигает: мы слишком высоко. Прошлый год, – добавил он, помолчав, – сюда приезжали какие-то ученые. Они что-то толковали, но так мудрено, что я почти ничего не понял. Но мне показалось, что они говорили, будто эта долина не что иное, как кратер, заполненный лавой, и кора этой лавы постоянно содрогается. По-ихнему выходило, будто я живу на крышке парового котла. Впрочем, может, я и ошибаюсь. Я ведь не ученый. Ага, – прервал он свою речь, – вон загорелись и серные ямы.

Корсар взглянул вниз и остолбенел… Внизу из всех трещин вырывалось красновато-зеленое пламя, мертвенным светом своим освещая долину. Пламя это охватило огромный район. Глухой гул раздавался под землей, а базальтовая глыба трепетала, словно бы под ударами разъяренных волн. Картина эта невольно вызывала представление об аде.

Но капитану недолго пришлось предаваться размышлениям, так как Боб объявил, что жаркое готово.

– Пусть их себе горят, а мы поужинаем, – промолвил он равнодушно.