Неуловимый Хабба Хэн

Триша вскакивает со стула, несется к плите, подает пряности, ни разу не перепутав количество и последовательность. Франк чрезвычайно доволен. Не зря он ее учил.

Потом Франк наполняет чашки, а Триша относит их гостям. Шурфу Лонли-Локли достается самая большая порция и самое ласковое прикосновение ладони к плечу. Сегодня он ходит у Триши в любимчиках, и ничего тут не поделаешь, сердцу не прикажешь. Во-первых, он недавно пришел, во-вторых, вон какой красивый, а в-третьих, трудно ему живется, оказывается. Может быть, не прямо вот сейчас, сейчас-то вон какой довольный сидит, но вообще – трудно.

– Спасибо, – вежливо говорит гость. И, чуть помедлив, добавляет: – Удивительно все-таки, что вы добровольно согласились превратиться в человека. Когда у нас отменили запреты на магию высоких ступеней, я хотел сделать то же самое для своей собаки. И можете себе представить, Дримарондо отказался наотрез. Он очень внятно и аргументирование объяснил причины своего отказа, так что я не посмел настаивать. Пусть остается говорящим псом, если ему кажется, что именно так и должен выглядеть венец творения.

– А Франк меня не спрашивал, – объясняет Триша. – Он такой, сам все за всех решает. Впрочем, это к лучшему, тогда я ни за что не согласилась бы, а теперь мне даже нравится. Глупо всю жизнь оставаться одним и тем же, если есть шанс превратиться!

– Мне нравится ваш подход к делу. Если есть шанс превратиться, надо держаться за него обеими руками. Очень разумная позиция.

– Только ты мог одобрить столь легкомысленный взгляд на вещи с таким важным видом, – смеется Макс. – Чтобы всем сразу показалось, будто поступать иначе – дурной тон.

– А это и есть дурной тон, – строго говорит Лонли-Локли. – Ты, конечно, смейся на здоровье, но я сейчас серьезен как никогда.

– Да уж, вижу.

Макс пробует кофе, делает глоток и глядит на Франка с немым изумлением.

– Господи, – вздыхает он.

Кажется, хочет сказать что-то еще, но слов нужных не находит.

– Не следует присваивать мне божественный статус, – улыбается Франк. – Ну да, в придачу ко всем своим достоинствам я варю кофе «Огненный рай» лучше всех во Вселенной. Это правда. Но «господи» – явный перебор.

– Ладно тебе. То, что ты сделал, невероятно. Как гурман я счастлив, как художник – раздавлен. Подумать только, когда-то я всерьез полагал, будто умею варить кофе! Но в ученики ты меня не возьмешь, да? Целовать твои сапоги, безутешно рыдая, бессмысленно?