Неуловимый Хабба Хэн

Он серьезно кивнул и отвесил мне неглубокий поклон:

– Спасибо за еду, добрый человек.

На том и расстались.

Просьба Кобы держать язык за зубами доставила мне только одно неудобство. Я не смог выполнить давешнюю просьбу сэра Шурфа Лонли-Локли, который настойчиво рекомендовал мне советоваться с ним в тех случаях, когда мне кажется, будто я понимаю, что происходит, и твердо знаю, как следует поступить. Ситуация была как раз подходящая, но обманывать Кобу мне не хотелось.

Поэтому я не стал беспокоить Шурфа Безмолвной речью, а ссыпал в протянутые ладони трактирщика пригоршню мелких монеток и отправился домой. Огненный лик Хаббы Хэна несколько раз мерещился мне по дороге, но я уже окончательно перестал себе доверять, а потому разочарование мое было не столь острым, как в прежние дни. «Ничего-ничего, – думал я, – вот выучусь всему нынче ночью, и этот грешный Магистр у меня в кармане. Никуда не денется».

Меламори, конечно, сразу поняла, что я затеваю некое несказанное безобразие. Но с ней было просто договориться. Я честно признался, что небольшой секрет действительно имеет место, но не мой, а чужой, и Меламори тут же прекратила меня тормошить. Когда за час до полуночи я принялся понемногу собираться, она ограничилась ехидным вопросом:

«Будешь ловить своего Хаббу Хэна как ночную рыбу, с факелом?» – а потом с удовольствием созерцала мое неподдельное смущение.

Смущался я еще примерно полчаса, заодно оделся и пересчитал деньги, а потом все-таки вышел из дома, сел в амобилер и поехал в направлении Речного Порта. Бросил свой горемычный транспорт неподалеку от Портового Квартала, дальше пошел пешком, в надежде, что зрительная память и чувство направления меня не подведут. Они и не подвели, по крайней мере, блуждал я куда меньше, чем опасался. Сделав всего один лишний круг, обнаружил знакомую свалку негодных рыбацких лодок и водных амобилеров, обошел ее слева и нырнул в неприметный переулок, в конце которого ютилась лачуга Кобы, одно из самых крошечных и ветхих строений даже по меркам здешних трущоб. Входная дверь болталась на одной петле, а плоская крыша щерилась наспех приколоченными гнилыми досками, щели между которыми не оставляли стороннему наблюдателю иллюзий, будто это жилище способно уберечь своего хозяина от дождя.

Я нерешительно затормозил на пороге и на всякий случай послал зов Кобе.

«Я пришел. Можно заходить?»

«Ну попробуй, – отозвался тот. – А вдруг сумеешь?»

Я не понял, что тут можно не суметь, но решил, что это просто особенности речи моего будущего наставника. Любимое выражение, шутка, понятная только ему, – ну мало ли? А потому, не раздумывая, отодвинул в сторону дверь и вошел в дом.

Внутри оказалось темно и абсолютно пусто. Ни мебели, ни даже какого-нибудь хлама. Только голые стены и земляной пол. Самого Кобы тут тоже не было, и я начал подозревать, что стал жертвой розыгрыша. Или, чего доброго, все-таки перепутал его хибару с похожей развалюхой. А что ж, свернул не в тот переулок, всякое бывает. Теперь придется снова слать ему зов, объясняться, расспрашивать. Терпеть этого не могу, честно говоря… А что делать?

Я уже развернулся, чтобы выйти на улицу, когда заметил, что темнота в одном из углов помещения, рядом с покосившейся входной дверью, качественно отличается от темноты в остальных углах. То есть везде было просто темно, как и положено ночью в пустом, неосвещенном доме. Для зорких угуландских глаз это не проблема: все, что требуется, запросто можно разглядеть. А вот в том грешном углу оказалось не просто темно, а черным-черно. Темнота была не обычным отсутствием света, а вполне самостоятельным явлением, чуть ли не материальным предметом. Казалось, ее можно потрогать.

Я и потрогал, не удержался. Подошел поближе и сунул руку в чернильную кляксу тьмы. Интересно же!

Возможно, когда-нибудь любопытство меня погубит. Но до сих пор оно, честно говоря, не приносило мне ничего, кроме пользы. Вот и тогда в хижине Кобы все сложилось как нельзя лучше. Провалившись во тьму, которая оказалась теплой и щекотной, как дыхание спящего, моя рука наткнулась на дверную ручку и, недолго думая, принялась ее крутить.

Случайная, в общем, затея увенчалась успехом. Ручка вдруг поддалась, невидимая дверь распахнулась, и я зажмурился от яркого света оранжевых грибных светильников.

– Ты давай, проходи, – сказал откуда-то издалека Коба. – Нечего на пороге стоять. Свет с улицы вполне могут увидеть, а сплетни мне ни к чему.