Неуловимый Хабба Хэн

– Мне тоже не хочется, чтобы вы без него куковали. Вернее, без меня, – хмуро сказал я. – Как-то некстати все это. Как в детстве, когда играешь во дворе, а тебя вдруг зовут обедать. И сколько не объясняй, что мы, дескать, только разыгрались, сейчас самое интересное начнется, а ничего не попишешь, обстоятельства неумолимы, надо уходить…

– В детстве, – проворчал Джуффин. – Можно подумать, оно у тебя закончилось… Ладно уж, ступай, горе мое. И для начала, так и быть, как следует выспись. У меня такое ощущение, что в настоящий момент тебя бесит только один человек. А я с этой напастью, будь спокоен, справлюсь.

– Два человека, – уточнил я. – Но ваш приятель Хабба Хэн, надо думать, тоже легко справится.

– Увидеть его во сне ничуть не проще, чем встретить наяву, – успокоил меня Джуффин. – Так что дрыхни спокойно, сэр Великий Магистр Ордена Зловещей Угрозы. Мы с Хаббой Хэном тебя не боимся.

Чего я не мог понять, так это с какой стати шеф так веселится. Но у меня не было сил разбираться в тонкостях психологии господина Почтеннейшего Начальника. Поэтому я дисциплинированно пошел спать и дрых, надо сказать, почти сутки кряду, причем не столько от усталости, сколько от нежелания возвращаться к жизни, которая внезапно стала трудным и весьма запутанным процессом. Что хорошо – никого я во сне не убил, даже ни единой завалящей хибары не сжег, Джуффин как в воду глядел.

Проснуться, однако, пришлось. Совершил я сей неразумный поступок после полуночи, но задолго до рассвета. Не то слишком поздно, не то чересчур рано – поди разбери. На краю постели спала леди Меламори, одетая и обутая. Лицо ее даже во сне казалось усталым и донельзя удивленным, из чего я сделал вывод, что она провела вечер в бесплодных попытках меня разбудить. Возможно, даже колдовала как-то, но не преуспела в похвальных своих начинаниях и, утомившись, свалилась рядом. Это, к слову сказать, было обидно. Но, в общем, не смертельно. Ее-то разбудить – пара пустяков, хоть и жестокий это поступок. Немного поразмыслив, я отложил зверства до рассвета, покинул спальню и отправился искать еду.

Еда обнаружилась там, где ей и положено было обретаться – на кухне. Я так и не решил, является моя трапеза ужином или все-таки завтраком, но умял все за милую душу. А потом вернулся в гостиную, налил себе камры, закурил и принялся грустить. Давно такой ерундой не занимался, но талант, как говорится, не пропьешь, все у меня превосходно получилось. К сожалению.

Сидел в гостиной собственного дворца сытый, отдохнувший болван с удавшейся практически по всем параметрам жизнью и грустил так, что половицы стонали. Очень продуктивное времяпрепровождение, кто бы спорил.

В тот момент я, конечно же, искренне полагал, что вся эта лафа скоро закончится. То есть буквально вот-вот, на днях. Хаббу Хэна я, понятно, не найду. Где это видано – искать человека и не хотеть его найти?! Теоретически я еще как-то мог себе представить, что такое бывает, но неплохо знал собственные возможности. Я просто устроен. Чего хочу, того уж хочу. А чего не хочу, того и делать не стану. Тем более искать. Значит – что? Значит – все, можно паковать дорожные сумки, хоть сейчас. Чего тянуть? Впрочем, нет, изо всех сил откладывать неприятности на неопределенное будущее – это, можно сказать, дело всей моей жизни. Самое любимое.

Но, зная Джуффина, я прекрасно понимал, что отсрочка будет не слишком долгой. Хорошо, если дюжину дней продержусь на ежедневных отчетах о неудачных поисках и фальшивом энтузиазме. А потом он сам меня в порт проводит или в корзину летающего пузыря затолкает. Еще и пирожков на дорожку соберет – и привет. Плакала моя распрекрасная жизнь.

Затяжное кругосветное путешествие дело неплохое, конечно, – для тех, кому не слишком весело дома. А мне в Ехо было так хорошо, как нигде и никогда прежде. Даже в самые трудные и нелепые дни можно просто выйти из дома, пройтись по узким улочкам Старого Города, любуясь разноцветной мозаикой мостовых под ногами, прислушиваясь к голосам и звукам флейт, принюхиваясь к запахам речной воды, меда и дыма, присесть на скамью, заказать кружку камры в трактире, лбом прижаться к холодной каменной стене – и, гляди-ка, можно жить дальше. Воздух Ехо – наилучшая пилюля от всех моих хворей, сладчайшее лекарство от бед. Как будто приворотным зельем опоил меня этот город, честное слово!