Неуловимый граф

Требования эти, подумал граф, не очень-то совпадали с ее отвагой и бесстрашием, ее пренебрежением к условностям, неотделимыми от ее мягкости и чувствительности, от ее чистого, возвышенного взгляда на жизнь, которых он ни разу еще не встречал ни в одной женщине.

Она гораздо более чувствительна и ранима, чем кажется, только она ни за что не хочет, чтобы другие это заметили, решил граф, пытаясь угадать в то же время, какие чувства эта девушка может испытывать к нему.

Впервые в жизни он не мог этого сделать, в первый раз, общаясь с женщиной, он ни в чем не был уверен.

Глава 6

— Ваш ход! — сказал граф.

В начале игры Калиста была рассеянна, казалось, мысли ее витают где-то далеко, и вот теперь, внимательно посмотрев на доску, она вдруг обнаружила, что ей грозит шах, а может быть, даже и мат.

— О чем вы задумались? — спросил граф немного погодя.

Девушка улыбнулась.

— Об Оресте; я думала, не от него ли вы хотите выводить новую, чистокровную породу? Из него получился бы отличный производитель!

— Неужели вы никогда ни о чем не думаете, кроме лошадей? — В голосе графа прозвучали нотки раздражения.

— Они восхищают меня, я не могу смотреть на них без волнения, — ответила Калиста. — Вчера вечером я подумала, как это глупо было с моей стороны, что я не догадалась попросить Коко подарить мне ту французскую книгу, в которой я нашла рассказ о Годольфине Арабе. Там были еще другие очень интересные рассказы, которые я хотела бы вам прочитать. — Она помолчала, словно пытаясь их припомнить, потом добавила:

— Коко, конечно, не смог бы мне отказать, потому что…

Девушка недоговорила. Подождав немного, граф не выдержал:

— Потому что — что?

— О, ничего особенного, — ответила она, как будто речь шла о чем-то совсем незначительном, и быстро перевела взгляд на доску.

— Мне кажется, вы собирались сказать, что это потому, что он влюблен в вас, — заметил граф после паузы. — Именно это вы и имели в виду, не так ли?

Взглянув на Калисту, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.

— Да, вы правы, — не сразу ответила она, — но он был очень хороший, добрый человек, и он не пугал меня так, как Мандзани.

— Он целовал вас? — спросил граф резко и отрывисто, каким-то сразу охрипшим голосом.

— Разумеется, нет!

— В таком случае, откуда же вы знаете, что он был влюблен в вас? Он сказал вам об этом?

— Я… это было видно по тому, как он старался услужить мне, сделать мне что-нибудь приятное, помочь, и по тому, как он… говорил со мной. Я уверена, что он понимал, насколько различно наше положение в обществе, и знал, что я — не обычная цирковая артистка.

— Надо было бы совеем не иметь ума, чтобы не понять этого, — усмехнулся граф. — Но мне хотелось бы знать об этом романе.

— Никакого романа не было! — с жаром возразила Калиста. — И вы не имеете права меня допрашивать.

— Как ваш будущий муж я имею полное право интересоваться вашими отношениями с другими мужчинами.

Калиста помолчала, потом сказала:

— Люди почему-то считают, что клоуны — грубые, вульгарные люди. Многие из них действительно таковы, но Коко, он… совсем другой, непохожий на них… Возможно, это потому, что он… француз.

— Чем же именно он отличался, чем он был так непохож на других? — настаивал граф.

— Я… я не могу… достаточно хорошо объяснить, — ответила Калиста. — Я боюсь… показаться слишком тщеславной и… и самоуверенной.

— Попробуйте все-таки!

— Ну, мне кажется, Коко видел во мне свой… идеал, — заговорила Калиста, осторожно подбирая слова. — Он прочел много книг и очень любил стихи. Иногда он читал мне наизусть свои любимые стихотворения, и всегда их героем был человек, томящийся мечтою о недостижимом… о чем-то, что открылось его сердцу, о прекрасном образе, который он носит в своей душе… но который — он знает — ему никогда не суждено найти в жизни.

— Так, значит, вы считаете, что для этого самого Коко вы были тем недостижимым образом, который он хотел найти?

Калиста ничего не ответила.

Она отвернулась к окну, глядя, как льется через него в комнату золотистый солнечный свет.

— Я, кажется, задал вам вопрос, — нетерпеливо повторил граф.

— Я не знала до сих пор, как это больно… причинять боль другим, — прошептала девушка. — Когда я прощалась с Коко, после того как он привез вас сюда, боль в его глазах была… почти невыносимой.

— Он привез меня сюда? — переспросил граф.

— А каким образом, как вы думаете, я могла увезти вас оттуда? Я же знала, что Мандзани, как только придет в себя, набросится на вас, чтобы убить.

— А почему он потерял сознание?

— Потому что я ударила его в затылок столбиком от палатки.

Граф недоверчиво посмотрел на нее.

— Когда он сбил вас с ног, — стала объяснять Калиста, — он начал было добивать вас кулаками и ногами. Мандзани всегда такой — когда он приходит в бешенство, он просто себя не помнит от ярости и может запросто избить человека до полусмерти.

— И вы сделали так, что он потерял сознание?

— Я… у меня был железный столбик от палатки, я держала его в своем фургончике.

— Для чего?

В глазах ее что-то сверкнуло.

— Я… боялась, — не сразу ответила Калиста.

— Кого? Его?