Неуловимый граф

Граф раздумывал, не рассказать ли лорду Якали обо всем, что произошло, но потом решил, что чем меньше людей будет знать о случившемся, тем лучше для Калисты.

Если бы только в обществе стало известно, что девушку нашли спящей в его постели, на голову ее немедленно обрушился бы поток порицаний и осуждений всех добродетельных великосветских дам.

Нашлось бы также немало девушек помоложе и покрасивее, для которых было бы несказанным наслаждением опозорить и выставить на посмешище соперницу, которой удалось сделать то, чего они так и не смогли достигнуть, — поймать Неуловимого графа в брачные сети.

Граф был абсолютно уверен, что леди Чевингтон уже позаботилась о соблюдении тайны, взяв с лорда Джорджа Бентинка и лорда Пальмерстона слово, что они не будут разглашать того, что видели; так или иначе, оба они были джентльменами и прекрасно понимали, что в таких делах следует держать язык за зубами, особенно когда речь идет о чести молодой девушки.

— Боже милостивый! — взмолился граф. — Только бы все это не достигло ушей королевы!

Затем он подумал, что если уж ее величеству ничего не известно о любовных похождениях своего министра иностранных дел, то еще менее вероятно, что до нее дойдут слухи о Калисте.

Друзья называли лорда Пальмерстона — Купидон, но, как бы настойчиво и неумолимо он ни преследовал прекрасных женщин, он всегда оставался настоящим джентльменом, и граф знал, что ему можно доверять — он не скажет ничего, что могло бы повредить репутации Калисты.

В отличие от Пальмерстона, лорд Джордж был немного пуританином, и он-то, без сомнения, до глубины души был потрясен и шокирован, увидев незамужнюю даму в постели графа.

Каковы бы ни были его взгляды на интрижки графа, когда дело касалось других дам, постарше и поопытнее Калисты, тут он был поражен тем, что граф, в объятия которого пылко бросилась бы чуть ли не любая понравившаяся ему женщина, пал так низко, что выбрал молоденькую и невинную девушку.

Красивое лицо графа было замкнуто, и глаза его смотрели недоверчиво и настороженно, когда он спустился к завтраку.

В имении Чевингтон было принято, что джентльмены спускались завтракать в общую залу, в то время как почти всем дамам завтрак приносили в спальню.

Граф встал рано, так что в столовой, кроме лорда Яксли, было еще только двое мужчин — один известный государственный деятель и выдающийся законодатель беговой дорожки. Все они уже сидели за столом, просматривая колонки спортивных новостей; газеты лежали перед ними на специальных подставках так, чтобы удобно было читать.

— Все газеты только и говорят, что о Делосе, причем в самых восторженных выражениях, — заметил лорд Яксли, увидев графа, входящего в залу. — Они восхищаются им, называют его вторым Эклипсом; думаю, это должно тебе понравиться.

Не отвечая, граф прошелся вдоль ряда аппетитных, дымящихся блюд и закусок, стоявших на столике у стены. Несколько лакеев ожидали, пока он сделает выбор, чтобы тут же броситься выполнять приказания.

Выбрав наконец блюдо по своему вкусу, граф уселся за длинный, накрытый белоснежной скатертью стол, и дворецкий, почтительно наклонившись к нему, тихо спросил, какой напиток он предпочитает — чай, кофе или пиво.

Граф заказал кофе, заметив, что остальные выбрали пиво, за исключением одного из владельцев скаковых лошадей, который уже с утра пил брэнди.

— Как ты полагаешь, чем кончится первый заезд? — спросил лорд Яксли.

Он всегда бывал не в меру разговорчив за завтраком, и это часто вызывало раздражение других мужчин.

— Думаю, первой придет лошадь лорда Дерби, — ответил граф, впервые открыв рот с тех пор, как вошел в столовую.

— Я так и знал, что ты это скажешь, — заметил лорд Яксли. — А вот некоторые газеты утверждают, что лучше ставить на Поучера.

— Я видел его на скачках в Донкастере, — вмешался в их разговор владелец скаковой лошади. — Мне лично кажется, что он не слишком вынослив, хотя на коротких дистанциях ему, может, и удастся выйти победителем.

Лорд Яксли как раз собирался поговорить о достоинствах других лошадей, участвующих в скачках, как в столовую вошли новые гости; среди них были лорд Джордж и лорд Пальмерстон.

Оба они сердечно поздоровались с графом; это горячее, искреннее приветствие должно было означать, что они уже начисто забыли о том злосчастном эпизоде, свидетелями которого невольно явились прошлой ночью.

Лорд Яксли вовлек лорда Джорджа в бесконечную дискуссию о том, справедливо или нет обвинили вчера одного из участников последнего заезда, что он якобы пытался оттеснить соперников с беговой дорожки и вывести их из состязания; их затянувшийся спор был на руку графу — по крайней мере, он мог сосредоточиться и попытаться прочитать лежавшую перед ним газету. Граф в молчании закончил свой завтрак.

Выпив вторую чашку кофе, он собирался уже подняться из-за стола, когда к нему подошел дворецкий.

— Простите, милорд, но ее светлость хотела бы поговорить с вами. Она просит вас ненадолго подняться в ее будуар.

— Через минуту я буду к ее услугам, — ответил граф.