Неуловимый бандит

— Я забираю в тюрьму их обоих. А там будет видно, что к чему. Белл, ты тоже поедешь с нами. Так что собирайся.

Пенстивен взглянул на Джо.

— Ну что, мистер Праведник, как самочувствие? — с улыбкой поинтересовался он.

Джо смущенно потупился.

Пенстивена вывели на улицу, где все дышало свежестью холодного утра. У миссис Стилл к тому времени уже сложилось собственное мнение о происходящем, и она громко возмущалась и твердила, что это произвол, среди ночи увозить из дома совершенно невиновного человека.

Однако шериф молча продолжал свое дело, не поддаваясь на эти заклинания.

— Вы просто боитесь отпустить его, — вторила ей Барбара Стилл. — Боитесь, что если не засадите его в тюрьму, то все в округе станут считать вас слюнтяем. Ну почему вы не признаетесь, что просто струсили?

— Уймись, Бобби, — приказал шериф. — Так, выводите кобылу. Гляди, она вся до сих пор ещё в мыле. А теперь помогите ему сесть верхом. Пусть едет в тюрьму на собственной лошади!

Люди шерифа помогли Пенстивену сесть в седло, вставили его ноги в стремена, и в следующий момент застыли в полном недоумении, так как стремена оказались слишком коротки, отчего колени Пенстивена были задраны так высоко, словно он сидел в английском седле.

— Дейв Белл! Вот так умник! — воскликнула девушка. — Казалось бы, все предусмотрел, а на такой ерунде прокололся. Забыл удлинить стремена, после того, как тайком завел лошадь обратно в стойло.

Шериф ещё какое-то время продолжал мрачно взирать на происходящее, а когда к нему, наконец, все же вернулся дар речи, то голос его напоминал скрип несмазанных дверных петель.

— Отпустите Чужака, — приказал он.

Глава 23

К тому времени, как Дейв Белл с победоносным видом прибыл к месту событий, в его вине уже никто не сомневался. Дабы лишний раз убедиться в своей правоте, собравшиеся первым делом усадили его верхом на Красотку и удостоверились, что стремена были укорочены точно по длине его ноги. Возможно, где-нибудь на Востоке суд присяжных счел бы данный факт несущественным и не заслуживающим внимания; но для этих людей, толпившихся в этот рассветный во дворе при свете фонарей, одной этой улики оказалось более, чем достаточно. Дейва Белла стащили с седла и усадили на мустанга, накрепко связав ему ноги под брюхом полудикого коня.

Кто-то предложил выпустить мустанга с привязанным к нему седоком на волю, чтобы тот мог испытать судьбу и в конце концов разбиться о скалы или же свернуть себе шею о ствол или нижние сучья какого-нибудь дерева, когда животное будет мчаться напролом через лес.

Как и все жители Запада, эти люди обладали обостренным чувством справедливости.

Здесь, на Западе, человек может совершить преступление из мести, из-за золота или просто так, и впоследствии избежать наказания. Но подлая попытка переложить вину за собственные грехи на чужие плечи, никак не могла оставить горожан равнодушными. Они поносили Дейва Белла на все лады и наверняка избили бы его, если бы только он был чуть повыше ростом.

Даже такой суровый человек, как шериф, был тронут таким поворотом событий. Он подошел к юному Пенстивену и сказал:

— Я недооценил тебя, сынок. Может быть ты и имеешь какое-то отношение к этой проклятой шайке Джона Крисмаса, но только если бы у меня был сын, и пришлось бы выбирать, на кого ему быть похожим, на тебя или Дейва Белла, я бы, наверное, предпочел, чтобы он стал таким, как ты. И остался бы в живых. Я бы скорее пожелал ему сгореть в аду, чем быть таким, как Дейв Белл. Возможно, завтра я в этом уже не буду так твердо уверен. Но сейчас мне бы хотелось пожать твою руку. Держи пять!

Пенстивен посмотрел в лицо шерифу, а затем перевел взгляд на протянутую руку.

— Ты просто сентиментальный старый дурак, — грубо сказал он.

Для шерифа это было большим оскорблением, потому что сказать в ответ ему было решительно нечего, и теперь его самолюбие было уязвлено. Опустив глаза, он недоуменно посмотрел на собственную руку, словно видел её впервые в жизни, а затем опустил её и удалился, уводя с собой задержанного.

Однако слухи об этом инциденте мгновенно распространились по городу, и Маркэм запомнил последнюю реплику ничуть не хуже самого оплеванного шерифа.

«Очень крутой парень, этот Джон Чужак», — единодушно решили горожане.

Они решили уважать его за такие качества, как доблесть, физическую силу и умение метко стрелять, но при всем при этом держаться от него подальше, ибо на Западе принято было судить о человеке, принимая во внимание не столько его прежние заслуги, сколько присущую именно ему широту натуры.

Пенстивен же, со своей стороны, отправился обратно в постель, где и оставался на протяжении всего дня.

Дважды в дверь его комнаты стучали и предлагали еду, но он, ощущая себя ещё не вполне оправившимся от усталости после долгого путешествия в седле и перехода через горы, теперь восстанавливал силы, отдавшись во власть сна.