Неуловимый

— Сомневаться в твоих словах у нас нет оснований. Мы верим, что Огурцов сука, но одного этого нам маловато. Имя, отчество у Огурцова, конечно же, имеются?

— Сергей Дмитриевич Огурцов. Он когда-то ментом был, старшим опером, а сейчас по гробам выступает.

— В смысле «выступает»? — удивился Полярник. — Не танцует же он на них. Говори яснее!

— Столярным цехом заведует при похоронном агентстве «Светлая память». Огурцов сказал, что кому-то там из его начальства работник на дачу нужен. Обещал, что бомжа будут кормить и одевать, а осенью или отпустят, или сторожем при даче оставят, если он хорошо себя проявит.

Боксер, играющий роль злого следователя, не сдержался и еще раз огрел участкового по ляжкам.

— Так ты еще и работорговец, ментяра!

— Хладнокровнее, коллега, — урезонил Боксера Полярник. — Если человек чистосердечно раскаивается, он имеет право на прощение. Ведь ты раскаиваешься, Олег Валерьянович?

— Раскаиваюсь! Я не это… не рабовладелец. У меня семья, зарплата маленькая. Я не виноват.

— Что можешь сказать об этом садоводе-любителе? Как зовут, где найти?

— Ничего не знаю. Все через Огурцова делалось. Нам две тысячи заплатили, по косарю на брата. Вот мы с Серегой бомжа и свинтили. Загрузили к Сереге в тачку, а уж куда он отвез бомжа, этого я не знаю.

— Продать человека за несчастную тысячу гривен — как это пошло! — искренне огорчившись, сказал Полярник. — Ну да ладно. Где там, говоришь, твоя «Светлая память»?

— Офис рядом с центральным входом на кладбище. А сама столярка чуть дальше в переулке. Серегу и сейчас можно там найти. В семье нелады, поэтому он часто там и на ночь остается. Говорит, что ему среди гробов спокойнее.

— Хорошо, с Огурцовым разобрались. Теперь расскажи нам о Финне.

— Не знаю такого. И никогда о нем не слышал. Отпустите меня… пожалуйста.

Полярник подумал. Каплунов, похоже, не врал. Даже если он и знал Финна, что очень сомнительно, то под другим именем.

— Хорошо, Олег Валерьянович. Очень хочется надеяться, что на этот раз ты сказал правду. Мы тоже выполним свое обещание. Комитет приговорил тебя к пятидесяти ударам. Учитывая активную помощь следствию, наказание уменьшается на десять ударов. Получишь только сорок.

Каплунов задергался в веревках.

— Ребята, вы не понимаете, я же мент. Знаете, что вам за меня будет? Вы же сядете. Надолго сядете.

— Кстати, спасибо, что напомнил, — оживился Полярник. — Твоя попытка ограбить пьяного, равно как и процесс приведения в исполнение приговора, фиксировался на видеокамеру. Если хоть одна живая душа узнает о содержании нашей с тобой беседы, ты станешь мега-звездой Интернета. Как думаешь, сколько будет просмотров?.. То-то. Приступайте, коллега.

— Сорок ударов! Как же так… Я же не смогу. Я больше не буду. Простите.

— Бог простит, — сказал Боксер, вставляя в рот своего недруга кляп.

* * *

Найти Огурцова с ходу не удалось. Либо Каплунов все-таки осмелился соврать, либо его приятель помирился с супругой и отправился ночевать домой. Так или иначе, но на дверях столярного цеха, которым заведовал отставной милиционер, висело два огромных замка, а под крышей мигала лампа включенной сигнализации.

На следующее утро Полярник с Боксером снова были на месте и наблюдали за цехом, оставаясь в автомобиле. Боксер ерзал от скуки на сиденье. Полярник развлекал себя тем, что поедал бисквитный рулет с шоколадом, запивая его зеленым чаем из термоса. Рулет был испечен Боксером, который вообще оказался докой в области всякой выпечки. Когда они обосновались на съемной квартире, первое, что сделал Боксер, — лег отмокать на два часа в ванну, а когда вышел, попросил у Полярника денег, чтобы купить продуктов. Полярник дал сумму, которой, по его подсчетам, должно было хватить на месяц. Боксер вернулся без денег, но с двумя огромными пакетами, в которых, кроме продуктов, были еще какие-то формочки, противни и даже миксер. На вопрос Полярника, что это такое, Боксер ответил коротко: «Мое хобби». Через два часа квартиру заполнил такой запах, от которого даже у Полярника, всегда предпочитавшего кексу бутерброд с ветчиной, потекли слюнки. Он глядел на Боксера и не мог поверить, что этот источающий энергию розовощекий аккуратный кулинар и косматый, вооруженный палкой с гвоздями, обитающий в брошенном доме отшельник — один и тот же человек. Стряпня Боксера оказалась даже лучше, чем у сестры Полярника, которая тоже специализировалась в этом деле и даже была хозяйкой небольшой кондитерской.

В цех входили люди. Выходили. Подъезжал грузовик, с которого сгружали доски, а загружали готовую продукцию. Заведующего, однако, все не было.

— Может, расскажешь все-таки? — вдруг попросил Боксер.

— О чем именно?

— О себе. Куда ты вообще подевался. Я помню, тебя, кажется, в кадеты определили. Ну, после той драки. И что было с тобой потом?

— Суп с котом. Наблюдай лучше за мастерской.

— А я и наблюдаю. Ты сам обещал рассказать, когда время будет. Времени у нас масса. Интересно, как люди двойниками становятся.

Полярник нахмурился. Он не хотел ни о чем таком разговаривать, но Боксер был очень настойчив.