Неукротимый шторм

Я гневно сложила руки перед грудью.

– Забудь!

Никакая сила на Земле и уж точно не взбалмошный хронист не заставили бы меня пройти через этот портал. Я была сыта по горло. Когда я в них нуждалась, ни одного не было рядом, а теперь, когда им что-то было нужно от меня, я должна была послушно подчиниться?! Нет уж, спасибо!

Рамадон смотрел на меня, не моргая. Затем наклонил голову в сторону. Без понятия, выражало ли это удивление или неодобрение. Мне было наплевать.

– Я понимаю, что ты обижена, Ари! – вклинился Элиас. – Но сейчас не самое подходящее время. Лига в опасности! Мы должны держаться вместе!

– Все это дерьмо Верховный Совет натворил в одиночку! – парировала я. – Несмотря уже на то, что они хотели меня убить, взять в плен, вырезать мне сердце, следить за мной, между делом снова убить, а напоследок отняли у Люциана воспоминания, разрушили нашу связь, а потом – ничего не меняется – еще раз попытались меня убить. Я ни за что и шага не сделаю в сторону Патрии! А если твой брат решит пойти за тобой, я лучше заранее его вырублю, чем еще раз отпущу в это проклятое змеиное гнездо!

Сам Люциан еще никак не высказался по этому поводу. И даже мою угрозу он воспринял абсолютно бесстрастно. Но я хорошо его знала. Это было затишье перед бурей.

Длинными пальцами Рамадон отодвинул командира в сторону и впился в меня своими древними глазами.

– Как тебе в голову пришли такие упреки, Ариана? У праймуса невозможно отнять воспоминания…

– С тобой я не разговариваю, Рамадон, – перебила его я. Я была в курсе, что сцепиться с хронистом – не лучшая идея, но иначе просто не могла. – Почему я вообще должна что-то объяснять тебе? Ты ведь тоже не счел необходимым мне помочь.

Рамадон наклонил голову – один раз и довольно отрывисто.

– Мой нейтралитет на Тихом омуте был поставлен под сомнение. Вместо меня предпочтение отдали Тимеону и поступили верно. Поэтому я отошел в сторону. Хронист не должен ставить кого-либо выше…

– Ты сунул голову в песок! – заорала я на него. Ледяное покалывание пронеслось у меня по спине. Глаза Рамадона стали бездонно черными, когда он продемонстрировал свое могущество.

– Исцеление твоей души – вряд ли моя обязанность как…

Я схватила его за плечи:

– Как долго ты еще будешь прикрываться отговорками, пока творится несправедливость? – Остальные праймусы задержали дыхание. Я зашла слишком далеко. Я это понимала. Но что такого невероятного мог сотворить Рамадон? Порвать меня на кусочки?! – Хочешь знать, почему я с тобой не пойду?! – резко спросила я. – Пожалуйста! Прочти мои мысли!

Рамадон поклялся мне держаться подальше от моих мыслей, пока я сама не предложу ему это сделать. На самом деле я никогда бы не подумала, что до этого когда-нибудь дойдет. Н-да, иногда мы ошибаемся. Хронист не заставил просить себя дважды. Его энергия ворвалась в мое подсознание порывом урагана. Он был зол, а потому далек от осторожности. Мара, Немидес, Танатос, Кинтана… Постепенно краска отливала от его молодого лица. Его ужас был таким неподдельным, что из-за него он выглядел практически как человек.

– Ну, вот и закончились эпические разоблачения, – проворчал Бел. Он сделал глоток из фляжки. – По крайней мере это сэкономит мне кучу времени.

Рамадон вынырнул из моего разума. И в библиотеке воцарилось молчание. Никто не двигался. Через какой-то промежуток времени ситуация стала относительно неловкой, и я начала подозревать, что праймусы прямо сейчас спорили между собой телепатически. Ну и ладно. Мне в любом случае надоело раз за разом пережевывать одну и ту же тему.

Внезапно Рамадон куда-то пошел. Золотисто-желтая ткань шуршала, развеваясь за ним, пока он не остановился перед Люцианом, подняв на него взгляд.

– Я не могу вернуть тебе твои воспоминания, но могу разделить с тобой свои, – предложил он. – То, что мы пережили вместе, ты переживешь еще раз, смотря на это моими глазами. Если пожелаешь.

След надежды промелькнул на лице у Люциана. Кивком головы он дал понять, что согласен.

– Это будет больно, – предостерег хронист.

Люциан хмуро посмотрел на него:

– Сделай это.

Элегантным движением Рамадон коснулся лба брахиона. Люциан вздрогнул всем телом. Все мускулы напряглись, а губы, обычно полные, сжались в тонкую линию. Все это продлилось каких-то пару мгновений, но, на мой взгляд, и этого было чересчур много. Когда Рамадон разорвал контакт, Люциан застыл в том же положении, что и был, тяжело дыша. Он выглядел растерянным, задетым, разозленным. Я и представить себе не могла, что именно происходило сейчас внутри его. Неожиданно он развернулся и без слов покинул библиотеку. Я хотела пойти за ним, но Бел меня удержал.

«Дай ему пару минут».

Он был прав, и даже несмотря на то, что мне это далось тяжело, я позволила ему уйти.

– Я проинформирую Совет о том, что только что узнал. Немидес, Дариус и Мирабель получат свое наказание.

Я сдержалась, чтобы не ляпнуть язвительный комментарий. А кто будет их судить? Другие члены Совета?