Неукротимый

— Облаков, — прошептала Грейс. — Да, не удивляйся! Именно облаков. Я так любила смотреть на небо и придумывать, на что похожи облака. Твоя мама, наверное, тоже любила смотреть на небо. Она в это время думала о твоем отце. Она была очень одинокой и несчастной.

— А если бы ты оказалась здесь одна, без своих друзей?

— Я даже подумать об этом не могу!

— Не можешь?

— Знаешь, я люблю общаться с людьми. — Грейс вспомнила Марию и Алехандро. — Тешу себя надеждой, что могла бы найти друзей и в незнакомой стране. Твоя мама очень любила твоего отца, и он любил ее. Поэтому они и погибли в один день.

— Грейс, какая же ты мечтательница, — вздохнул Начо.

— Разве это плохо? Лучше думать о хорошем и мечтать, чем бояться темноты и кошмаров. Жизнь — такая хрупкая вещь, но любовь сильнее. Как жаль, что твои родители погибли, так и не успев объясниться друг с другом.

— А что с нами, Грейс? — Начо взял ее за руку.

— С нами? — эхом отозвалась она. — Это нечестно, — прикусив губу, ответила Грейс. — Ты не должен читать меня как открытую книгу!

— Грейс, что ты чувствуешь ко мне? — настаивал Начо.

— Начо, ты заставляешь меня пережить целую бурю эмоций.

— Разве это плохо?

— Начо, я не хочу, чтобы ты обременял себя слепой женщиной! — резко ответила Грейс.

— Прекрати! — Он порывисто обнял ее. — Чтобы я этого больше не слышал!

— Почему, если это правда? Ты всю жизнь заботился о других, тебе пора подумать о себе!

— Грейс, я не умею говорить красиво. — Начо не обращал никакого внимания на попытки Грейс оттолкнуть его. — Но для меня ты — само совершенство! Я хочу столько всего показать тебе. — Он запнулся, осознав, как обидно могли прозвучать его слова. — Вернее, я хочу, чтобы ты открыла для себя много нового.

Дело было вовсе не в слепоте Грейс. Начо хотел заботиться о ней, просто быть рядом. Ему хотелось, чтобы и она чувствовала то же самое по отношению к нему.

— Нет, Начо, — выдохнула она.

Как же ей хотелось остаться! Она успела полюбить Аргентину, здешних людей, виноградники… А Начо… Грейс понимала, что роман с Начо может разрушить ее устоявшуюся, спокойную жизнь. И ей придется заново собирать себя по кусочкам, учиться жить дальше одной, без него… Неужели она испугалась любви? Нет, она испытывала больше, чем просто любовь. Страсть, влечение, привязанность… Больше всего на свете Грейс боялась потерять свою независимость, оставить позади свое желание бороться и идти вперед.

— Грейс? — Голос Начо вывел ее из задумчивости.

— Я здесь… Просто заслушалась пением птиц.

— Тебе хочется поскорее уехать? — спросил он напрямую.

— Начо, я городская жительница, а ты привык жить здесь. Природа, виноградники, верховая езда… Я не смогу остаться.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу, — отрезала Грейс.

— Ты даже не задержишься, чтобы отпраздновать нашу победу? Многие захотят сказать тебе спасибо, ведь ты спасла виноградники.

— Они должны благодарить тебя, а не меня, — прямо сказала Грейс. — Я останусь, пока не буду уверена, что опасность заражения виноградников миновала. Если, конечно, ты хочешь, чтобы я осталась.

— Конечно хочу! Только благодаря тебе мы смогли спасти виноградник. Мы устроим настоящий праздник!

— Подожди, я не говорила, что останусь на праздник. Мой отчет Элиасу почти готов, так что я скоро смогу уехать. Не волнуйся, заказ остается в силе.

Заказ? Да он уже забыл об этом чертовом заказе!

— Прости, мне нужно идти, — вымученно улыбнулась Грейс. — У меня своя собственная жизнь и большие планы на карьерный рост!

— Да, только не забудь про свои обязанности до конца проследить за виноградником!

Начо с замиранием сердца смотрел, как Грейс осторожно идет вперед. Но он понимал, что не должен предлагать ей помощь сейчас.

— Грейс, почему тебе так не терпится уехать? — Он в два шага догнал ее. — Чего ты боишься?

— Ничего. — Она крепко сжала кулачки.

— Тогда почему ты отталкиваешь меня?

— Отталкиваю? И у тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? И это после того, как ты вел себя со мной последнее время?

— Нет, Грейс, ты боишься! Почему ты боишься довериться другому человеку? Почему ты думаешь, что потеряешь свою независимость? Ты двумя руками отталкиваешь открывающиеся перед тобой возможности!

— О каких еще возможностях ты говоришь, черт возьми? Я все делаю, чтобы появилась возможность жить полноценно: как фанатичка ходила в реабилитационный центр, выучила шрифт Брайля! Да, благодаря твоей сестре у меня теперь есть Бадди, и я могу себе практически ни в чем не отказывать!

— Стоп! — перебил он ее. — Я не об этом! Я говорю о каких-то личных чувствах!

— Ты что, до сих пор не понял? Я не хочу быть обузой!

— Боюсь, что я действительно не понимаю. Тебе не кажется, что ты единственная, кто относится к себе, как к обузе? Ты ни для кого не стала хоть немного в тягость за это время! Ты прекрасный специалист, все гордятся тобой! И перестань нести всякую чушь насчет обузы!

— Ты даже понятия не имеешь, с чем мне приходится сталкиваться! Увидев меня, люди не знают, как реагировать, беспокоятся, как вести себя со мной. — Грейс в отчаянии закусила губу.