Неукротимые сердца (ЛП)

Она уставилась на него, в смущении сведя брови. Он забыл про ту ночь? Забыл, почему ушёл? Или, как она, просто притворялся?

Джулианна пожала плечами, натягивая маску безразличия.

— Ты был занят. Как и я.

— Ты злишься, и я тебя не виню.

Злится?

— Я не злюсь, Зиланд. Прошу, не пойми меня неправильно, но я ничего не имею против тебя. — Он с трудом сглотнула, продолжая лгать. — Я тебя едва помню.

Он стиснул зубы и впился в её глаза, выгнув тёмную бровь.

— Едва помнишь мужчину, которому хотела подарить свою девственность? — тихо спросил он.

Она вздрогнула. Богиня, не стоило ей этого делать.

— Зиланд, отпусти. Я была молода и глупа, а ты вскружил мне голову. Я больше не девочка.

Он провёл большими пальцами по её ключице, и Джулианна почувствовала тепло его кожи через платье.

— Значит, теперь ты ничего ко мне не чувствуешь?

— Не чувствую.

— Даже злости?

— Зачем мне злиться?

— И обиды нет?

— И вновь, зачем?

Он убрал одну руку с её плеча и нежно погладил костяшками по скуле. У Джулианны заколотилось сердце от приятных ощущений, а затем начало ускоряться, когда она заметила, как потемнели его глаза.

— А желание? — задал он тихий вопрос.

— Нет. — Джулианна отстранилась от его прикосновений и отошла вне пределов его досягаемости, когда прежнее унижение вновь очнулось. Как он мог?.. Десять лет назад, когда она попросила лишить её девственности, он повёл себя так, будто она шлюха, а теперь… теперь обращается с ней как со шлюхой? Зиланд поймал её прежде, чем она смогла уйти.

— Джули…

Слёзы жгли глаза, и если они начнут катиться по щекам, а Зи их увидит, Джулианна будет сильнее унижена.

— Зиланд, отпусти меня.

— Проклятье, Джулианна, поговори со мной. Что происходит? Я всегда мог читать тебя, но сейчас провалился. Прости, что бросил тебя десять лет назад. Это непростительный поступок, но у меня была на то причина. И я всегда думал, что ты знаешь её. Ты понимаешь, почему я ушёл?

Он поднял её лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Джулианне пришлось сморгнуть слёзы, чтобы чётко увидеть Зи.

— Зи, не заставляй меня говорить о ней. Я знаю причину, видела на твоём лице, слышала ярость в голосе, когда ты приказал мне возвращаться в комнату. Почувствовала отвращение, когда ты меня оттолкнул.

Ей нужно было подождать ещё пять лет, но она не могла — слишком сильно любила и хотела Зиланда. К полному унижению Джулианны у неё потекли слёзы. А к огорчению — Зи начал улыбаться. Грустная улыбка, которая не коснулась глаз, но всё равно улыбка.

— Ты ошиблась, сладкая. По всем пунктам. Я не чувствовал ни отвращения, ни гнева. Не к тебе. Два года я ходил по лезвию ножа контроля, желая тебя. Но ты была слишком молода. С каждым днём мой контроль становился слабее, потому что ты начинала чувствовать то же самое. Я видел желание в твоих глазах, но ты была так молода!

Джулианна покачала головой.

— Остановись. — Он не мог просто переписать десять лет её жизни.

Но Зиланд не остановился.

— И когда ты предложила лишить тебя девственности, я едва сдержался, чтобы не сгрести тебя в объятия и не впиться в твои губы поцелуем. И если бы так и сделал, не смог остановиться, дал бы тебе именно то, о чём просила. Именно то, чего мы оба хотели. Поэтому, воспользовавшись последней унцией силы, которой обладал, я оттолкнул тебя и приказал уйти, прежде чем нарушить закон нашей расы. А затем ушёл, проложив океан меж нами, чтобы не потерять решимость, пока ты не достигнешь совершеннолетия.

— Почему ты мне не сказал?

— Думал, ты знаешь

— Почему же тогда не звонил? Я думала, ты забыл меня.

Зиланд застонал.

— Я не мог перестать думать о тебе. А если бы услышал голос… не думаю, что смог остаться в стороне. Поэтому спрашивал о тебе у Серенити и Грее, солнышко, почти каждый день. Почти каждый чёртов день.

Она смотрела на него с недоверием и удивлением.

— Я не подозревала. Знала лишь, что они с тобой разговаривали, но они никогда не говорили, что ты обо мне спрашивал.

— Я попросил не говорить. Подозревал, что ты попробуешь меня отыскать.

— Я могла. — Если бы знала, что она небезразлична ему, что он не испытывает к ней отвращения. Её сердце гулко забилось, пытаясь стряхнуть с себя десятилетний груз той ночи, но что-то всё равно не укладывалось.

— Если ты ждал моего совершеннолетия, почему не вернулся на двадцать пятый день рождения?

Он наблюдал за ней пару долгих минут, с задумчивым и болезненным выражением лица.

— Не знаю, — сказал он, наконец.

А она знала. В какое-то мгновение за эти десять лет, ей стало всё равно. На самом деле, ничего не изменилось. Может он и ушёл не по той причине, по которой она думала, но это то же самое.

— Зиланд, всё случилось так давно. Мы уже совсем другие. — Он даже не представлял, насколько она стала другой. Она даже не та, кем они её все считали, буквально.

Зиланд положил руки ей на щеки, в его глазах читалась теплота и нежность.

— Джулианна, я так долго был вдалеке, но теперь я здесь. — Он поглаживал большим пальцем её по скуле, отчего мурашки нежности пробегали по телу.

С решимостью он произнёс:

— Я не переставал хотеть тебя.