Неукротимая Анжелика

Анжелика чувствовала, что западня захлопывается. Она не могла не спрашивать себя, что такое Мулей Исмаил. Когда она блуждала по изумительным садам, у нее кружилась голова от мыслей о природе души, создавшей такое очарование. Каковы бездны этого сердца, колебавшегося между крайностями страстей?

Он бросал своих пленников в львиный ров, измышлял такие мучения, что несчастные жертвы видели в самоубийстве сладчайший исход. Но он же любил животных и птиц, редкие цветы, шепот фонтанов. И всей душой верил во всемилостивейшего Аллаха. Как истый потомок Пророка, он унаследовал беспредельное холодное бесстрашие и мог бы вослед Магомету сказать, что всегда любил женщин, благовония и молитву, но лишь молитва удовлетворяет его душу…

Женщины вокруг Анжелики перешептывались, мечтали, интриговали. Все эти обворожительные самки, разнежившиеся в тепле подушек, отдавались на волю животных страстей, без конца грезили о любви и стремились к ней.

Гладкокожие и сладострастные, надушенные, увешанные драгоценностями, с мягкими изгибами тел, созданных для царственных объятий, они не имели иного смысла существования и жили в ожидании наслаждений, целиком зависящих от повелителя, бесясь от праздности и вынужденного воздержания. Ведь из сотен женщин лишь очень немногим оказывалась честь разделить султанское ложе.

Тайные комплоты помогали разгоряченным гуриям скрасить тяготы ожидания. Все завидовали Дэзи-англичанке и мрачной Лейле Айше — единственным, кому, видимо, удалось найти отмычку к непостоянному султанскому сердцу. Они прислуживали ему во время трапез. Иногда были для него советчицами. Но никто не забыл, что шариат разрешает правоверному иметь четыре законные жены.

Так кто же станет третьей?

Старая Фатима была задета, что ее госпожа, которую она охорашивала каждый день, все еще не представлена Мулею Исмаилу и не стала фавориткой. А этого не избежать, стоит султану ее увидеть. Во всем гареме нет женщины красивее француженки. Цвет ее лица в гаремном полумраке стал ровнее. Теплые тона розовой кожи оттеняли сверхъестественный блеск зеленых глаз. Фатима покрыла ее брови и ресницы смесью голубой хны и известкового молочка, что придало им мягкость темного бархата. Волосы она высветлила отваром трав, и каждая прядь стала легкой и блестящей, как шелк. Тело приобрело нежность перламутра благодаря ваннам с миндальным маслом или вытяжкой из водяных лилий. По разумению Фатимы, все было готово для встречи с султаном. Чего же ждет ее госпожа?

В нетерпении служанка донимала Анжелику, так что под конец вселила в нее собственную досаду истинного художника, чей шедевр недооценили. Для чего быть такой красивой? Самое время предстать перед тираном и сделаться его третьей женой. Тогда ей нечего бояться старости, ссылки в отдаленный караван-сарай, или — что хуже всего — назначения на кухню, чтобы скоротать остаток жизни в служанках.

Верховный евнух позволял им томиться в ожидании, быть может, умышленно. Каковы его планы? Почему он теряет время? Может, он ждет какого-то знака, предзнаменования? Он часто вперял взор в новую одалиску, прекрасную, как нечестивые картины итальянских художников, и долго качал головой, шепча: «Мне открылось в расположении звезд…» Видно то, что узнал и не торопился высказать евнух, делало его нерешительным.

Он проводил долгие ночи на вершине квадратной дворцовой башни, изучая небо с помощью оптических приборов. Они у него были лучшими из тех, что производил цивилизованный мир. Верховный евнух имел все слабости коллекционера. Он собирал оптические инструменты, за которыми отправлялся не только в Венецию и Верону, но даже в Саксонию, где изготовляли прекрасные линзы. А еще выискивал персидские футляры для перьев из перламутра и перегородчатой эмали. Среди последних у него были вещицы редкостной красоты.

Но более всего он обожал черепах. У него выращивались редкостные породы, заполонившие сады горных замков, где томились отвергнутые наложницы. Бедные женщины вынуждены были не только мириться со своим удалением из Мекнеса, но и коротать дни в обществе этих очаровательных чудовищ, медлительных пресмыкающихся, гигантских и крошечных, которые в довершение всего являлись причиной частых посещений внушавшего ужас Верховного евнуха.

Этот высоченный негр был поистине вездесущ. Он обладал даром появляться, когда обитательницы гарема менее всего ожидали встречи с ним. Зато Мулей Исмаил видел Османа Ферраджи именно тогда, когда внезапное побуждение влекло султана посоветоваться с ним.

Верховный евнух часто посещал министров — всех без исключения. Днем и ночью получал донесения неисчислимых соглядатаев. Предпринимал множество путешествий. И тем не менее создавалось впечатление, будто он проводит дни в созерцании персидских эмалей, а ночи — за астрологическими штудиями. Однако все это не мешало ему тщательно соблюдать мусульманский ритуал и пять раз в день, уткнувшись лбом в пол, твердить молитвы.