Неуязвимых не существует

Я отключил свой мыслительный аппарат, потому что вертолеты уже подобрались достаточно близко, чтобы вмолотить в меня еще первые, пробные удары из короткодействующих ракет. Длиннодистантными выстрелами они работать не могли, иначе такая ракетка непременно залетела бы в город и вмазалась в какого-нибудь таксера, везущего почтенное семейство из ночного клуба, или в утренний школьный автобус... Нет, они будут бить в меня только наверняка. Даже то расстояние, которое нас разделяло, а сейчас оно приближалось к пяти километрам, все-таки мало подходило для прицельной стрельбы по такому маленькому, мощному и верткому коптеру.

Но вертолеты все равно принялись наседать, полагая, что существенно сократить дистанцию до города уже не успеют. И это было правильно. Первые небоскребы Долгопрудного всплывали на нас уже так решительно, что едва одна из ракет пролетела мимо меня, потому что я обманул ее резким переворотом через крыло вниз, к темной земле, где плотность дорог уже превысила разумную и начинала карабкаться на второй и третий уровень, она взорвалась в опасной близости от них.

Это говорило, что скоро погоне конец, устраивать воздушный бой между небоскребами, над утренними шоссе ни один разумный пилот не будет. Я даже не стал их дразнить ответным огнем, а просто показал, что выше этого, что переиграл их тактически. И оказался прав. Не успел я как следует понырять под эстакадами, уходя от других возможных ракет, как вертушки взобрались на эшелон в полтора километра, где еще могли вести за мной наблюдение, но уже не могли никак помешать, даже высотным коптерам, которые имели потолок около километра, и стали вести оттуда так называемое «пассивное преследование», которое очень мало чем отличалось от наблюдения астронома за звездами.

Поманеврировав немного, я приземлился у слияния трех скоростных шоссе у Бескудникова, где не было видно ни одного полицейского. Тут я притворился обычным городским лохом, что на моей тачке было весьма непросто, потому что она бросалась в глаза, как новенький «Порше», который почему-то еще не украли уличные «автораздевалы».

Неторопливо, с понурым видом я докатил до узла из трех станций метро и выскочил из своей машины, едва не угодив под колеса грузовика, который следовал за мной впритирку, потому что не ожидал ни этой моей остановки, ни того, что я выберусь из машины. То есть его шокировало, что я даже не пробовал искать стоянку, что в это время суток было еще не безнадежно, хотя поработать пришлось бы как следует.

Потом я шагнул на подземный эскалатор, но спускаться вниз не стал, а, доехав до площадки перед входом в метро, перешел на противоположную линию и поднялся на поверхность, к остановке местных мобусов, идущих на Сокол.

Мобус подошел минут через пять, и эти пять минут были едва ли не самыми неприятными за последние несколько дней, потому что вот-вот должна была нагрянуть полиция. А я даже не переоделся, даже не вывернул плащик наизнанку, чтобы сбить с толку случайного наблюдателя, даже не мог замаскироваться какой-нибудь непритязательной шляпой...

И все-таки я успел сесть в только-только подошедший мобус и уже из его заднего окошка увидел, как лихо, с мигалкой подкатила полицейская патрульная танкетка, из которой на мостовую высыпал полувзвод придурков со служебными короткоствольными бластерами.

Я уже отъезжал, стоя на задней площадке общественной колымаги, когда они, разделившись на два отделения, отправили одно вниз, на станцию подземки, а второе, воинственно выставив оружие во все стороны, окружило мой брошенный коптер. Некоторые, самые рьяные из них, даже попробовали отгонять любопытных, но это уже было от полного бессилия.

Я ушел, это было каждому ясно, даже этим служакам, если они хоть что-то понимали в происходящем, а не просто выполняли приказ. На этот раз я ушел по-настоящему, без дураков. И никакое дальнейшее преследование имеющимися в распоряжении Охранки средствами было невозможно, потому что подходящих для этого средств у них попросту не существовало.

Интересно, подумал я, сонно покачиваясь на моем любимом месте, над задним левым колесом, что Джарвинов скажет Нетопырю после этой ночи? Но даже это меня не очень интересовало, я просто хотел принять душ и уснуть. Нет, решил я, побоку гигиену, вымыться можно и потом. И уснул, прислонив висок к холодному, механически подрагивающему стеклу.

ЧАСТЬ III

55

Дозвонившись до Золотца, я дрожащим, не очень уверенным голосом предложил ей считать себя свободной от контракта, а потом на весь день завалился в кровать, пытаясь залечиться. С медикаментами у меня было худо, я не рассчитывал, что так все получится, а потому и не подготовился. Сейчас, как всегда в таких случаях, пожинал плоды.