Неугомонная

— И что ты собираешься делать? — спросила я наконец. — Будем сегодня заниматься?

— Если ты не возражаешь.

— Так или иначе, давай посмотрим, как у нас будет получаться. Хочешь чаю? Я сейчас что угодно отдала бы за чашку чая.

И вдруг как гром среди ясного неба раздался стук в дверь.

Из-за двери показалась Ильза.

— Извини, Руфь. А где у вас заварка? Я бы не стала тебя беспокоить, но Людгер все еще спит.

Мы пошли на кухню. И я заварила чай для Хамила, Ильзы, себя и вдобавок для Людгера — пусть попьет, когда проснется.

Бобби Йорк изобразил громадное удивление, — положил руку на лоб, отступил на несколько шагов назад, — когда я зашла к нему, предварительно не договорившись.

— Чем я заслужил такое повышенное внимание? — поинтересовался он, наливая мне по своему обычаю «чуточку» виски. — Во второй раз за неделю. Я чувствую, что сейчас станцую джигу, пробегусь голый по университетскому двору, совершу что-то абсолютно несуразное…

— Я пришла спросить у тебя совета, — сказала я насколько могла льстивым голосом.

— Где лучше опубликовать твою диссертацию?

— Боюсь, что нет. Как лучше договориться о встрече с лордом Мэнсфилдом из Хэмптон-Клива?

— Ага, события накаляются. Просто напиши письмо и попроси о встрече.

— В жизни так не бывает, Бобби. На все должна быть причина. Этот человек на пенсии, ему за семьдесят, наверняка он ведет уединенный образ жизни. С какой стати ему вдруг встречаться со мной, совершенно незнакомым человеком?

— Убедительно.

Бобби вручил мне виски и медленно опустился на стул.

— Кстати, а как твой ожог?

— Значительно лучше, спасибо.

— Ну а почему бы тебе не сказать, что ты пишешь очерк — о чем-то, в чем он участвовал. Об издательском деле, журнализме.

— Или о том, чем он занимался во время войны.

— Или о том, чем он занимался во время войны — это даже еще более интригующе.

Бобби был отнюдь не дурак.

— Я подозреваю, что в этом и состоит твой интерес. Ты — историк, в конце концов. Скажи ему, что ты пишешь книгу и хочешь взять у него интервью.

Я задумалась.

— Или газетную статью.

— Да — даже еще лучше. Взывай к его тщеславию. Скажи что это для «Дейли телеграф» или для «Таймс». Это заставит его пошевелиться.

По дороге домой я остановилась у газетного киоска купить выпуски всех крупнейших газет — просто для того, чтобы освежить свою память. Я прикидывала: можно ли просто сказать, что я пишу статью для «Таймс» или «Дейли телеграф»? Да, и это не будет ложью — каждый может написать статью для этих газет, правда никакой гарантии, что газеты примут эту статью. Нет, ложью будет сказать, что мне заказали такую статью, если этого не было на самом деле. Сначала я взяла «Дейли телеграф», посчитав, что это издание более привлекательно для благородного лорда, но потом купила и остальные газеты — прошло довольно много времени с той поры, когда я в последний раз копалась в пачке британских изданий. Сложив купленные газеты в сумку, я увидела номер «Франкфуртер альгемайне». На первой полосе была фотография того же самого человека, которого я видела по телевизору — Баадера; помните, Людгер еще говорил, что они якобы вместе снимались в порнофильме. В анонсе говорилось о суде над бандой Баадер-Майнхов в Штамхайме. Четвертое июля — сто двадцатый день процесса. Я добавила эту газету к своей пачке. Сначала у меня остановился Людгер, теперь к нему присоединилась загадочная Ильза — я почувствовала, что мне нужно освежить свои знания о мире немецких террористов. Я поехала домой и тем же вечером, уложив Йохена спать (Людгер и Ильза ушли в паб), написала письмо Лукасу Ромеру, барону Мэнсфилду из Хэмптон-Клива, для передачи через Палату лордов. Я просила его дать интервью для статьи о британской секретной службе во время Второй мировой войны, которую я пишу для «Дейли телеграф». До чего же странно было обращаться «Глубокоуважаемый лорд Мэнсфилд» в письме к мужчине, который был любовником моей матери. Я написала все очень коротко и конкретно. Интересно, какой ответ я получу от него, если только получу вообще.

История Евы Делекторской

Вашингтон, округ Колумбия, 1941 год

ЕВА ДЕЛЕКТОРСКАЯ ПОЗВОНИЛА Ромеру в Нью-Йорк.

— Я нашла золото, — сказала она и повесила трубку.

Договориться о встрече с Мэйсоном Хардингом оказалось очень просто. Ева доехала на поезде от Нью-Йорка до Вашингтона и сняла номер в гостинице «Лондон холл апартмент» на углу улиц Одиннадцатой и М-стрит. Она пришла к выводу, что ее подсознательно тянуло к гостиницам, в названии которых упоминалось что-нибудь, связанное с Англией. Потом Ева подумала, что поскольку это становится привычкой, то ее нужно менять — еще одно правило Ромера — но ей понравился однокомнатный номер с маленькой, как в железнодорожном вагоне, кухней, холодильником и сверкающим чистотой душем. Она забронировала его на две недели, и как только распаковала свои вещи, позвонила по телефону, который ей дал Ромер.

— Мэйсон Хардинг.

Ева представилась, сказав, что работает на «Трансокеанскую прессу» в Нью-Йорке и что ей хотелось бы договориться об интервью с мистером Гопкинсом.