Неугасимый огонь

Даже у осадных ладей набор расшатывался, ракушки облепили днище, хотя доски обшивки промазаны смолой с солями свинца, чтобы обрастали помедленнее. Но на всей, немалых размеров, подводной части осадной ладьи их угнездилось прилично. Путь в Пунт длился дольше, но обратный вышел более трудным. И все же ладьи выдерживали его с честью.

А вот Ранеферу было худо. Ему случалось выходить в Великую Зелень в начале штормов, что длятся почти весь сезон засух, но такое буйство стихии он прежде не видел. И впервые в море воспользовался медным тазом, опорожнив желудок. Причём не единожды. Но едва отряды миновали пролив, и вышли в Синие Воды, как буря стихла, точно Нетеру приказали замолкнуть и исчезнуть тварям Дуата, насылающим шторма. Фенех в числе таких называли Баала и Дагона. Ладьи Ранефера выстроились привычной линией и направились к родным берегам.

Когда самочувствие позволяло, он подолгу просиживал в каюте, разложив на столе перед собой железные клинки, выкованные мастерами ремту в Пунте и губчатые необработанные крицы. Среди тусклых тёмно-серых поковок резко выделялся хищным блеском меч Гелланика, тайна которого занимала все мысли Ипи. Верховный Хранитель всегда живо интересовался ремесленными новинками и придумками, высматривая среди них те, что могли бы добавить могущества Священной Земле. В Пунт с Ранефером отправились лучшие мастера. Так поступили, дабы отдалить важнейшие изыскания от посторонних глаз, кроме того Земля Нетеру была, помимо прочего, богата болотными рудами.

Ремту всегда отличались живым умом, потому легко и быстро переняли от эллинов секрет выплавки железа, которым те поделились по мирному договору. Эллинские горны позволяли удалять шлак прямо во время "варки", к тому же были не одноразовыми. Железо выходило вшестеро дешевле, чем по ранее известному способу, примесей вдвое-втрое меньше. Большая часть шлака скапливалась в нижней части горна, откуда удалялась через выпускную летку. Это требовало большого искусства мастера и поначалу получалось далеко не у всех. После извлечения крицы её остужали и проковывали холодной, для "вытряхивания" частиц шлака и несгоревшего древесного угля. Во время этого процесса мастера обратили внимание, что крицы местами очень хрупки и легко крошатся, хотя на вид довольно однородны. Так кузнецы ремту впервые познакомились с ещё одним видом железа, которое за хрупкость прозвали "стеклянным". Оно казалось бесполезным, ковать из него толком ничего не выходило. К счастью вкраплений "стеклянного" железа было немного.

После удаления шлака крицу нагревали докрасна и проковывали. Она становилась пластичной, и из неё уже можно было делать инструменты. Первым делом, естественно, попробовали ковать мечи. Тогда и пришло разочарование: да, железо выходило много дешевле, чем прежде, но клинки получались не прочнее, чем у хатти и не шли ни в какое сравнение с мечом Гелланика. На мотыги, заступы, топоры и плуги сгодится, но для войны лучше взять хорошую бронзу. Секрет клинка македонского военачальника оставался нераскрытым.

Ремту не оставляли попыток разгадать его. Предполагали, что в железо, как и в прочную бронзу, добавлялась "краска для синего стекла". Не помогло. Высказывали и другие идеи. Пока все без толку. Ранефер следил за изысканиями, временами лично участвовал, не смотря на то, что хватался в колонии буквально за все дела, и постоянно терзался, что в сутках лишь тридцать шесть часов.

Корабли приближались к дому. Навстречу уже попадались ладьи из Джауи, приветствовали и поздравляли с успешным походом. Какие-то шли торговать к лесистому восточному берегу Куша за коварным выступом земли, другие везли в Джауи строительный камень и корабельный кедр. Их уахенти, бесспорно, знавшие все новости, не рассказывали ничего такого, что могло встревожить Ранефера, но на душе у него почему-то было тревожно. Это не было видением из числа тех, что никогда не обманывали Верховного Ур-Маа. Нет, на сей раз совершенно неопределённое, смутное предчувствие, что скоро произойдёт нечто нехорошее. Вот только что? Он слишком привык видеть и бесформенный туман в мыслях угнетал его.

Далёкий, но отчётливо различимый треск и скрежет по правому борту, заставил Ранефера выбежать на палубу.

Ударная ладья все же поймала брюхом каменные цветы. Корабль сидел на рифе с небольшим креном, но не погружался. Тем не менее, с кормы предусмотрительно спустили большую лодку. Ранефер прокричал, дабы остальным судам командовали сушить весла и отдавать якоря. Запела труба. Уахенти запросил долгой песнью флейты пострадавший корабль о повреждениях, и опасности оных для ударной ладьи, а так же о причине столь грубой ошибки, приведшей к крушению.

Как оказалось, нос "Тетнут" немного подвернуло волной, и тяжёлый корабль тут же попал во власть подводных вихрей, вызываемых течением и волнами вокруг всех смертоносных подводных цветов. Гребцы и рулевые, способные в бою увернутся от тарана, да так, чтобы потом ещё и ударить врага самим, в этот раз немного не успели.