Мое плечо было уже не таким, как в возрасте семнадцати лет, но лучше оно уже стать не могло. Я выработала новый стиль игры. Она стала зависеть не столько от подачи, сколько от приема мяча. Речь шла все о тех же силовых плоских ударах с отскока, но теперь к этому добавлялось некое подобие закрутки мяча. С возрастом игра должна эволюционировать. Это случилось бы и в том случае, если бы с моим плечом все было в порядке. Надо учиться сознательно делать то, что раньше ты делала инстинктивно. Надо искать небольшие преимущества и едва заметные возможности, чтобы совершить рывок. Прочитай подачу, рано выйди на мяч, приспособь свою игру к своим физическим возможностям, которые постоянно изменяются. Если этого не делать, то карьера закончится довольно быстро. А если это получится, то с возрастом твоя игра станет только лучше. Именно поэтому карьеры великих спортсменов, и не только игроков в теннис, могут быть разбиты на несколько периодов: есть ранний Пикассо и есть поздний Пикассо, есть ранний Агасси, и есть поздний Агасси. Молодой спортсмен знает, как выплескивать энергию, знает, как нужно играть – старый знает, как ее беречь и как выигрывать.
Я играла как профессионал уже десять лет. И играла неплохо. Выигрывала множество турниров и держалась в первой пятерке рейтинга. Но с того момента, как я выиграла самый крупный турнир, прошло уже много времени. Много времени прошло с того момента, как я выигрывала турнир Большого шлема, а после операции этого не произошло ни разу. А мне это было необходимо. Еще один титул победительницы турнира Большого шлема. Это было нужно для моего благосостояния, для моего чувства самоудовлетворения, а еще и для самой профессиональной карьеры. Это был единственный способ, которым я могла доказать, что я действительно вернулась. Без этой победы моя история всегда будет делиться на два периода: до операции и после операции; после операции она все еще была отличным игроком, но не настолько отличным, чтобы выиграть турнир Большого шлема.
В 2012 году на Открытом чемпионате Австралии я почти добилась этого. Меня посеяли под четвертым номером. В ритме вальса я выиграла первые туры, проиграв на пути к четвертьфиналу всего четыре гейма. В четвертом круге я проиграла первый сет Сабине Лисицки[72], но потом собралась и победила со счетом 6–2, 6–3. Первый действительно сложный матч случился уже ближе к концу соревнований, когда я в полуфинале играла с Петрой Квитовой[73]. Чешская теннисистка, на несколько лет младше меня, она всегда была для меня сложной соперницей. Левша, которая наносит сильные, доминирующие удары с отскока и заставляет тебя бегать по всему корту. Подачу ее тоже нелегко прочитать. Я хочу сказать, что в то время она была одной из лучших теннисисток в мире. За год до этого я проиграла ей в финале Уимблдона, так что мотивации у меня хватало. В тот год я впервые после 2004 года добралась до финала, а Квитова спутала мне все карты. В Австралии она была посеяна под вторым номером и представляла собой реальную проблему.
Она была в фиолетовом, я играла в белом платье и с флуоресцирующим зеленым козырьком. Весь день у меня были проблемы с подачей.
Финал был провальным – в том, что касалось лично меня. Я проиграла белорусской теннисистке Виктории Азаренко – проиграла быстро и сильно разочаровалась. Проигрыш был просто кошмарным. Все было закончено чуть больше чем за час. Я выиграла первый гейм, а потом посыпалась. Мне ничего не удавалось в тот вечер. В первом сете я выиграла всего три гейма, и ни одного больше до самого конца матча. Это был один из самых неожиданных финалов за всю историю Открытого чемпионата Австралии. Именно поэтому спортсмены должны иметь короткую память, если они, конечно, хотят выжить. Помнить – важно, но еще важнее уметь быстро забывать. Когда проигрываешь равный матч, то узнаешь что-то новое о своих возможностях и запоминаешь то, что узнал. Но когда ты проигрываешь так, как я проиграла тот финал, то лучше всего забыть об этом как можно скорее.